Единство и целостность веры
47. Единство Церкви во времени и пространстве связано с единством веры: «Одно тело и один дух, […] одна вера» (Еф 4, 4-5). Сегодня можно увидеть объединение людей, связанных общим делом, обоюдной любовью, одной судьбой или общими замыслами. Но нам весьма непросто вообразить аналогичное единение в истине. Кажется, что единство такого рода противоречит свободомыслию и независимости субъекта. Опыт любви указывает нам, однако, что в ней самой может быть дано общее миросозерцание, что в ней мы учимся смотреть на мир глазами другого, и это ничуть не обедняет нас, но делает наши взгляды на жизнь богаче. Подлинная любовь, равно как и любовь божественная, требует истины, и в общем взгляде на истину, которая есть Иисус Христос, она обретает прочность и глубину. В этом заключается также радость веры, единомыслие в едином теле и в едином Духе. В этом смысле св. Лев Великий мог утверждать: «Если вера не едина, это не вера».[40]
Каков секрет этого единства? Вера едина в первую очередь вследствие единства Бога, которого мы признаем и исповедуем. Все элементы веры соотносятся с Ним, они суть пути, дабы познать его сущность и его деяния, и потому обладают единством, превосходящим все, что мы способны вообразить, единством, которое обогащает нас, поскольку нам сообщается, делая нас «одним».
Вера едина еще и потому, что она обращается к единому Господу, к жизни Иисуса, к его реальной истории, разделяемой с нами. Св. Иреней Лионский пояснил это в возражении еретикам-гностикам. Они признавали существование двух типов веры, а именно: вера грубая, вера простых людей, несовершенная, которая остается на уровне тела Христова и созерцания его тайн, и другой тип веры - более высокий и совершенный, а именно вера истинная, предназначенная узкому кругу посвященных, возвысившихся умом над плотью Христа к тайнам неведомой божественности. Перед подобным высокомерием, сохраняющим свою притягательность и своих последователей и по сей день, св. Иреней настаивает, что есть только одна вера, потому что она всегда движется по специфическому пути Воплощения, никогда не минуя тела и истории Христа, поскольку Бог полностью пожелал в ней открыться. Вследствие чего нет никакой разницы в вере того, «кто весьма силен в слове» и того, кто «немощен в говорении», между обладающим большими и меньшими способностями: и как первый не сделает веру «обширнее», так второй «не нанесет ей ущерба».[41]
Наконец, вера едина, потому что разделяема всей Церковью, которая есть единое тело и единый Дух. В причастности к единому субъекту, который есть Церковь, мы получаем общее миросозерцание. Исповедуя одну и ту же веру, опираясь на ту же скалу, мы, преображенные тем же Духом любви, излучаем единый свет и обладаем единым взглядом, проницающим реальность.
48. Поскольку вера едина, она должна исповедоваться во всей чистоте и цельности. Именно потому, что все составляющие веры связаны воедино, отрицать один из них, даже, казалось бы, наименее важный - то же самое, что разрушить всё. В любую эпоху есть такие аспекты веры, воспринять которые бывает проще или сложнее: поэтому и важно бдительно следить за целостной передачей веры (ср. 1 Тим 6,20), поэтому и уместно настаивать на всех аспектах ее исповедания. Ведь поскольку единство веры означает единство Церкви, отнять что-либо у веры - значит разрушить подлинность [божественного] общения. Отцы изображали единое тело веры, тело истины, как имеющее разные члены, по аналогии с телом Христа и его продолжением в Церкви.[42] Чистота веры связана также с образом Церкви-девы, обрученной Христу и верной своей любви: извращать веру - означает разрушать общение с Господом.[43] Единство веры, следовательно, подобно единству живого организма, как справедливо утверждает блаженный Джон Генри Ньюмен, отмечая в числе ее характеристик непрерывность доктрины во времени и причисляя к ним способность ассимилировать все, что она встречает в тех местах, где присутствует, и культурах среди которых вращается,[44] все очищая и используя для своего наилучшего выражения. Таким образом, вера показывает себя универсальной, католической, так как свет ее возрастает, чтобы наполнить весь мир и всю историю.
49. Максимально способствуя единству веры и ради ее целостной передачи, Господь вручил Церкви дар апостольского преемства. Через него обеспечивается непрерывность памяти Церкви, а с нею уверенность, что мы прибегаем к чистому источнику, из которого и проистекает вера. Достоверность этой связи с истоком обеспечивается, следовательно, живыми людьми, что соответствует, по сути, живой вере, передаваемой Церковью. Эта подлинность зиждется на Господних свидетелях, избранных им для этой задачи. Поэтому Учительство всегда говорит в послушании изначальному Слову, на которое опирается вера, и заслуживает доверия, поскольку вверяется Слову, которому внемлет, которое сохраняет и толкует.[45] Св. Павел, обращаясь в Милите к пресвитерам Эфеса с прощальным словом, как передает св. Лука в Деяниях Апостолов, утверждает, что исполнил служение, вверенное ему Господом – возвещать всю волю Божию (ср. Деян 20, 27). Эта воля безо всякого повреждения может достичь и нас посредством Учительства Церкви, а вместе с ней – радость исполнять ее во всей полноте.
43
Ср. S. Augustinus Hipponensis, De sancta virginitate, 48, 48: PL 40, 424-425: « Servatur et in fide inviolata quaedam castitas virginalis, qua Ecclesia uni viro virgo casta cooptatur ».
44
Ср. An Essay on the Development of Christian Doctrine, Uniform Edition: Longmans, Green and Company, London, 1868-1881, 185-189.