А. М. Л.
Легенда
Легенда (от лат. legenda — то, что должно читать). — В обиходе средневекового католичества Л. называлась похвала и житие святого, которые следовало читать в церкви в день, посвященный празднованию памяти этого святого. Так как жития святых считались особенно душеполезным чтением, то название Л. распространилось и на все повествования религиозного характера, назидательные в такой же степени. В век развития церковно-исторической критики легендарное житие святого противополагается его подлинным или достоверным деяниям (acta); но в средние века, когда из исторической (а иногда и литературной, напр. из собственного имени: так Вероника из verus и греч. icon, одиннадцать тысяч спутниц св. Урсулы из имени Undecimilla и пр.) основы или из церковного предания создавались, распространялись и получали художественную обработку Л., такого различия не могло существовать. Средневековые католические Л. полнее, нежели какое-либо другое литературное явление, отражают нравственный облик эпохи. Уже в VI в. у Григория Турского и в «Диалогах» папы Григория мы находим ряд характерных и долговечных Л. По мере обособления и развития католической культуры, Л. осложняется и украшается при помощи самых разнообразных источников: классических преданий (так напр. Иуда предатель, по примеру Эдипа, оказывается отцеубийцей и кровосмесителем), германской мифологии, рассказов путешественников по святым местам, книг поучительных и не поучительных, церковных обрядов, иконографии и, наконец, самой действительности (так напр., крестовые походы способствовали развитию Л. о крестном древе, выросшей в целую серию эпизодических рассказов; перенесение реликвий часто вводит Л. в новый фазис развития, а иногда вызывает к жизни новое явление, в роде сказания о св. Грале; приypoчение празднования святого или события к известному времени года часто вносило новые подробности в Л. о нем, и т. д.). В тот век безусловной веры и искания чудесного всякий исторический факт, как из давно прошедшего (жизнь Александра Великого, Виргилия и пр.), так и из настоящего или недавнего (жизнь средневекового ученого, напр. Герберта, впоследствии папы Сильвестра II) обращается в благочестивую Л., которая, наконец, и оказывается единственным чтением всех понимающих по латыни. Из Л. о святых и Л., приуроченных к праздникам, рано составляются сборники (у Григория Турского — «De miracalls martyrum» и «De gloria confessoram»), из которых наибольшей известностью и влиянием пользуется так наз. Золотая Л. (Legenda Aurea). Автор ее — Иаков из Ворагина, арх. геауэзский (умер в 1298). Популярность Золотой Л. в переходную эпоху от средних веков к новому времени почти беспримерна: до 1500 г. насчитывают 70 изданий латин. оригинала и более 30 переводов на английский, французский, итальянский, нижненемецкий и чешский. Как и все сильно распространенные книги, Золотая Л. подвергалась значительным дополнениям и переменам (прибавлялись главы о праздниках и святых, ставших известными после XIII ст.; в немец. изд. 1483 г. прибавлено 38 статей о местных святынях Германии). Наиболее распространен совсем не критический франц. перев. Густава Брюне (П. 1843); значительно лучше «Jacobi a Voiagine Legenda aurea valgo historia lombardica dicta», изд. Graesse (Дрезд. и Лпц., 1846; 2 изд. 1850; 3 изд., 1892; его недостатках см. Roze, «Revue de 1'art chrethen», 1867, XI, 44). В нынешнем своем виде Золотая Л. состоит из небольшого пролога, в котором автор объясняет систему своего сборника (вся жизнь человечества разделяется на четыре периода: период совращения с пути — deviationia — от Адама до Моисея; обновления — геnоvationis — от Моисея до Р. Хр.; примирения — reconciliationis — когда Христос примирил нас с Господом, и странствования — peregrinationis — современная жизнь наша; поэтому и церковный год разделяется на 4 части, из которых к каждой приурочены особые праздники; соответственно этим праздникам и расположены главы его книги), и 182 главы, кроме прибавок и приложений. Огромное большинство основных глав посвящено изложению житий святых католич. церкви, которым составитель часто предпосылал этимологические объяснения их имен (конечно, крайне наивные и часто нелепые) и которые украшал многочисленными цитатами из св. Писания и отцов церкви, преимущественно западных, при чем из редакций житий выбирались не наиболее достоверные, а особенно занимательные. Меньшинство составляют рассказы о событиях евангельских, часто с явно апокрифическими чертами, заимствованными, впрочем, не непосредственно из апокрифов, а из сокращенных популярных их переложений (составитель цитирует их под именем hystoriae scholasticae); эти рассказы тоже украшены цитатами и толкованиями, которые очень нравились более литературным читателям книги Иакова, тогда как услаждающие фантазию апокрифические прибавки были особенно по сердцу клерикам-"простецам". То обстоятельство, что Золотая Л. удовлетворяла разным вкусам, и было причиною ее громадной популярности, которую долго не могли ослабить многочисленные нападения. Только в эпоху борьбы протестантизма с возрожденным и очищенным католицизмом второй половины XVI века, Золотая Л. стала уступать место другим сборникам, составленным с большей критикой. В XIV и XV стол. Золотая Л. служит непосредственным источником массы произведений духовной национальной поэзии во всех странах Европы, а через это влияет в на другие области художественной и вообще духовной жизни: национальный эпос, драму, лирику, иконографию и пр. (о. произведениях чешской поэзии на основе Золотой Л. см. J. Feifalik, в «Sutz.-ber. der Wiener Akad. philos.-hist., Kl.», XXXVII, 1861, стр. 56); но и вышеуказанные, более «трезвые» сборники XVII века так или иначе тесно связаны с Золотой Л., важной, поэтому, для всякого, кто занимается историей какого-либо агиографического или вообще легендарного сюжета. «Минеи» Дмитрия Ростовского и русская иконография XVII в. не избегли весьма заметного её влияния.
В эпоху развития национальных литератур западной Европы, Л., принимая стихотворную форму, становятся любимым чтением светских людей, при чем внутреннее развитие Л. идет еще дальше в ту же сторону — чудесного. Первые памятники древнефранцузской поэзии посвящены похвале и изображению жизни св. Эвдалии и св. Леодегария («Vie saint Leger»); один из первых документов немец. поэзии — «Песнь о св. Георгии» (по апокриф. житию его). В Х ст. через Италию на Запад проникает ряд восточн. Л., которые в следующих веках дают богатый материал для формирующейся национальной поэзии. В XI в. во Франции написана ассонансами превосходная поэма об Алексее Божьем человеке, которая переделывалась в XII, XIII и XIV вв. (см. «La Vie dе saint Alexis», par Gaston Palis, новое изд., Пар., 1885); там же в начале XII в. изложена Л. о Григории Великом и невольном грешнике (кровосмесителе), который, искупив свое преступлениe, был потом патриархом или папою (источник поэмы Гартмана ф. Ауэ); к тому же XII в. относится много стихотворных французских Л., а также и кельтских религиозных сказаний, сделавшихся известными нормандцам после завоевания Англии. К последним принадлежит поэма о св. Брендане (написана около 1125 г.), ирландском аббате, который, плывя на запад, доехал до рая и видел места мучения грешных, и о рыцаре Овене, спускавшемся в чистилище св. Патрика; обе эти Л., вместе с видением Тунсдала (сохранилось только в прозе), принадлежат к обширной семье апокрифов о загробной жизни, во главе которой стоят «Хождение Богородицы по мукам» и «Видение ап. Павла» (см. исследование Л. Шепелевича, Харьков, 1891 — 1892). Убийство Фомы Бекета, apxиепископа кентерберийского (1170), возбудило энергичную деятельность духовных поэтов; автор одной стихотворной Л. о нем, придавший ей окончательную форму в 1173 г., бродячий (вагант) клерик Garoier de Pont-SainteМахеnсе, много раз рецитировал ее на самой могиле народного святого, в поучение поклонникам (известно, что приблизительно в то же время во Франции, в день празднования святого по церквам, для поучения простого народа, читали французские стихотворные Л.; этот обычай перешел и в Англию). ХIII век во Франции особенно богат стихотворными Л., новыми для не знавших по латыни. Степень творчества их авторов крайне разнообразна: встречаются и почти буквальные переводы, и свободные переделки, в которых только с трудом можно проследить связь с латинским источником, даже в пересказы земной жизни Спасителя и Богоматери входят подробности и эпизоды, тесно связанные с памятниками национальной эпопеи и рыцарского романа; с особой энергией перерабатываются восточные Л., представляющие пищу для воображения уже в самом оригинале (духовный роман о Варлааме и индейском царевиче Иосафе был источником трех отдельных поэм с особой свободой — бродячие сказания религиозного характера (о гордом императоре, у которого ангел похитил его одежду, наружность и самый престол; о пустыннике и ангеле, соответствующая русской Л. «Ангел», которая дала сюжет для известного рассказа гр. Л. Толстого: «Чем люди живы» и пр.; такие Л. у французов принято называть contes devots). Тогда же составляются обширные сборники Л. о чудесах Богородицы, из которых важнее прочих сборник суассонского монаха Готье де Куанси (Gautier de Coinci, ум. 59 л. в 1236 г.); он составляет ок. 30000 стихов. В его рассказах, драгоценных не только для истории литературы, но и для изучения быта эпохи, не мало эпизодов, способных возмутить своею наивностью современных католиков, но живое поэтическое одушевление многих из них мирит с ними критику (там находим мы повествование о том, как Богоматерь кормила грудью больного монаха; как вор, имевший обыкновение всякий раз перед работой призывать имя Богородицы, был в продолжение 3-х дней поддерживаем на виселице Её белыми руками; как Богородица многие годы исполняла обязанности за монахиню, убежавшую из монастыря, чтобы отдаться плотским наслаждениям и пр.). В последующие столетия деятельность авторов и подновителей стихотворных Л. не прекращается, и многие из их произведений становятся еще более популярными, выступая из книги на сцену; в то же время, при увеличившейся потребности в чтении, как отдельные Л., так и сборники их перелагаются в французскую прозу. Ср. о французских Л.: Doubet, «Dictionnaire des legendes» (1855); Alf. Maury, «Les L. pieuses du Moyen-Age»; Gaston Paris, «Poesie an Moyen-Age» (1887). В Германии, в ранний период средневековой поэзии (XI и XII вв.), стихотворные Л. обрабатываются главным образом поэтами духовного сословия (одна из старейших и интереснейших по широте взгляда посвящена житию Аннона, еп. кельнского, ум. в 1076 г.). Придворных поэтов привлекают только те легендарные сюжеты, в которых они находят нечто рыцарское (напр. из ветхого завета — Юдифь, из житий святых — св. Георгий) или фантастически сказочное (таковы Л. Гартмана ф. Ауэ); в том же направлении работают и шпильманы, и из их рук получают жизнь полулегенды, полуэпопеи в роде «Оренделя», «Освальда» и др.; через них отзвуки Л. проникают в старинные национальные поэмы в роде «Вольфдитриха», а у поэтов-рыцарей иные жития принимают характер рыцарских романов. В XIII и XIV вв. духовенство энергично работает над множеством легендарных сюжетов и доставляет народу массу назидательного чтения. Рано является стремление циклизировать, собрать воедино это духовное богатство, и уже во 2-й половине ХIII в. на среднем Рейне составляется огромный сборник (до 100000 стихов) «Passional», распадающийся на 3 части: 1-я трактует об И. Хр. и Богоматери, 2-я — об апостолах и евангелистах, 3-я о святых, сказания о которых расположены по церковному календарю; составитель его — проповедник, пришедший к заключению, что писание действует сильнее проповеди. В эпоху книгопечатания в Германии, как и во Франции, иные из любимых Л. переходят в лубочную литературу. История Л. в Англии распадается на те же периоды, как средневековая английская литература. Англо-саксонскую Л., в ранних продуктах которой слышатся многочисленные отзвуки национального эпоса, сменяет норманно-французская. За ней следует среднеанглийская, очень обширная по количеству и разнообразию памятников; ее источники то латинские, то французские; в ней встречаются любопытные отголоски древнегерманских верований и средневековых поверий (так напр. Л. о св. Михаиле, изображающая его битву с драконом-сатаною, не только рассказывает о чинах ангельских и создании рода человеческого, для пополнения пустоты, образовавшейся вследствие отпадения сонма служителей Люцифера, но говорит и об домовых-альпах и об эльфах и излагает всю средневековую демонологию, в связи с космогонией, физиологией, психологией и пр.). В конце XIII в. на юге Англии составился обширный сборник Л. в стихах (александрийских двустишиях), известный под именем Liber festivalis; в нем много Л. о национальных святых, представляющих любопытный исторический материал; источники — французское и латинское; близкое сходство многих рассказов с Золотой Л. объясняется единством происхождения. Этот сборник, как и подобные ему в других странах, для большинства средневековых читателей заменял всякое историческое чтение, так как излагал все, что считалось тогда интересным, от начала Мира до последних дней. Как и в отдельных Л., эпизоды, полные глубокого и тонкого чувства, чередуются здесь с наивной, иногда смешной грубостью, младенческое легковерие — с пытливостью ума (поэт, напр., с воодушевлением рассказывает о том, как св. Маргарита, поглощенная драконом, вышла из него и убила его — и сам же потом выражает сомнение в возможности убийства дьявола). Более или менее красивым пересказом Л. не пренебрегали и поэты эпохи Чосера и позднейшей. В Италии, вследствие позднего обособления литературного языка, Л. дольше, чем где-нибудь, остается в своем первоначальном латинском одеянии, но у кватрочентистов в чинквечентистов (пис. XIV и XV вв.) получает большое развитие; итал. Л. представляет больше классических реминисценций, нежели какая-либо другая. В литературах Пиринейского полуо-ва Л. играет еще более важную роль и рано выступает на театральную сцену, с которой не сходит до XVII в. включительно. В южнославянских землях и в древней России довольно многочисленные Л., переведенные с греческого, а также и составленные по образцу их, переписываются в продолжение ряда веков, но изменяются только в незначительных подробностях, и большинство их остается памятниками чисто книжными. Таковы сказания, повести, притчи, приповести и Л., напечатанные в 1-м и 2-м выпусках «Памятников старинной русской литературы» гр. Кушелева-Безбородко (СПб., 1860), а также рассеянные по ученым и духовным журналам, изданиям «Общества Любителей Древнерусской Письменности», «Трудам» археологич. съездов и специальным исследованиям. Только некоторая часть книжных Л. и апокрифов проникает в народ, но за то проникает глубоко и переделывается или в духовн. стихи, или в духовные сказки, иначе называемые народными Л., которые, по свойствам своей легко подвижной формы и способу передачи, значительно дальние отходят от своих источников, нежели Л. западные или духовные стихи. Самый интересный сборник народных русских Л. издан А. Н. Афанасьевым в 1859 г.; он давно уже стал большой библиографическою редкостью. В нем всего 33 Л. (да и в том числе №№3 и 26, 4 и 5, 27 и 28 представляют только варианты)" но они прекрасно подобраны и снабжены драгоценными историко-литературными указаниями (разбор А. Н. Пыпина см. в «Современнике», 1860, №5). Народные Л. встречаются так же во всех больших сборниках памятников народной поэзии: в «Трудах Этногр. Стат. экспедиции» (Чубинского), у Драгоманова, в «Белорусском сборнике» Шеина и пр.; множество их рассеяно в «памятных книжках» и других областных изданиях, также и в энографических журналах (обзор прежних работ см. в «Истории русской этнографии» Пыпина, новейших — в «Этнограф. Обозрении» и «Живой Старине»). Общую характеристику русских народных Л. см. в «Ист. Лит.» Галахова (2-е и 3-е изд. 20), а также у Порфирьева и др. Лучший исследователь по истории Л. у нас академик Александр Ник. Веселовский, начавший в «Журнале Мин. Нар. Пр.», в 1875 г. ряд работ под названием: «Опыты по истории развития христианской Л.» и продолжавший их в изд. акд. наук, в «Разысканиях в области русского духовного стиха», а также в исследовании: «Из истории романа и повести» и мелких заметках.