Летом 1928 г. главные житницы СССР – Украину и Северный Кавказ – постиг большой недород: особенно пострадала Украина, где весной 1929 г. было сдано государству всего 27 млн пудов хлеба против 200 млн в предыдущем году. Глава правительства А. Рыков поставил на Политбюро ЦК ВКП(б) вопрос о закупке за границей до 100 млн пудов хлеба для голодающих, но не получил согласия; тогда он снизил предлагаемый размер закупки до 50 млн пудов, и вновь получил отказ: валюта требовалась на индустриализацию; наконец, Рыков договорился с США, Францией и Чехословакией о закупке хлеба в кредит на льготных условиях, но И. Сталин заявил о необходимости «стойкости и выдержки» и потребовал показать капиталистическому миру, что «мы обойдемся и без ввоза хлеба». Голод 1928–29 гг. до сих пор является «белым пятном» в исторической науке и публицистике, и масштабы его неизвестны.
Следующий крупный голод охватил Украину, степное Поволжье, Дон, Кубань, Северный Кавказ и Северный Казахстан в 1932–33 гг. На сей раз засухи и неурожая не было, хотя небольшой недород имел место: хлеба было собрано меньше, чем в предыдущем году. Это было связано, во-первых, с эксцессами во время массовой коллективизации деревни и раскулачивания, когда резко сократилось количество крестьянства (в 1930–31 гг. в отдаленные районы страны выслано более 1,8 млн наиболее интенсивно работавших крестьян, многие арестованы и расстреляны или помещены в лагеря, более 1 млн, не дожидаясь репрессий, бежали в города и на стройки, еще около 2 млн выселены по т.наз. третьей категории, в пределах своей области и, потеряв имущество и землю, уходили в города), забито несколько млн голов скота крестьянами, не желавшими отдавать свое имущество в колхозы, и сократилась интенсивность работ, что было вызвано равнодушием к их результатам. Между тем объемы хлебозаготовок и продажи хлеба за границу были значительно увеличены. Хлебозаготовки 1932 г. оказались на грани срыва, на места были разосланы из центра уполномоченные с заданием «выкачать» из деревни весь хлеб для выполнения контрольных цифр. Наиболее сильный удар обрушился на Северный Кавказ (Дон и Кубань) и на Украину – главные тогда житницы страны и одновременно районы наиболее сильного сопротивления коллективизации. В 1931 г. на Украине было изъято 42%, на Северном Кавказе 47% зерна; на 1932 г. было запланировано увеличить поставки с Украины еще на 32%, причем планы заготовок составлялись весной, еще до посева яровых. Уполномоченный ЦК ВКП(б) Л. Каганович выдвинул идею «черных досок», на которые заносились села и целые районы, не выполнявшие план хлебозаготовок: на Украине это были 88 районов из 358. Селянам запрещался выезд за пределы села, запрещался подвоз товаров в государственные и кооперативные магазины и из них изымались все товары, запрещалась торговля сельхозпродуктами колхозам, их членам и единоличникам, прекращались выплаты и налагался запрет на все кредиты и финансовые средства. По дворам пошли специальные отряды с повальными обысками, выбиравшие все зерно, включая семенное, причем транспорт и зернохранилища на местах не могли справиться с наплывом хлеба, и множество его погнило в буртах под строгой вооруженной охраной. Хотя требовался только хлеб, на Украине комиссии выбирали все продукты: картофель, сало, свеклу, лук, вплоть до сухофруктов и тыквенных семечек, и даже вытряхивая кашу из горшков: конфискации были карой за «куркульский саботаж» хлебозаготовок. Весной 1933 г. глава ЦК Украины С. Косиор (из «ленинской гвардии», позже «необоснованно репрессированный»; вторым секретарем был назначен личный представитель Сталина по хлебозаготовкам П. Постышев, из той же «ленинской гвардии», и также «необоснованно репрессированный») в докладной записке Сталину о подготовке к посевной обмолвился об истинных причинах голода. «То, что голодовка не научила еще слишком богатых колхозников уму-разуму, показывает недостаточная подготовка к севу…»: организованный голод был средством принуждения к работе в колхозах. Осенью 1932 г. начался подлинный массовый голод: люди ловили сусликов и мышей, по лесам были собраны все дубовые желуди, ободрана кора с деревьев, отмечались случаи людоедства и трупоедства. Крестьянство хлынуло в города в надежде найти хлеб. Однако в январе 1933 г. Сталин заявил, что «…Центральный Комитет и Правительство имеют доказательства того, что массовый исход крестьян организован врагами Советской власти, контрреволюционерами и польскими агентами…». Для недопущения голодающих вокруг городов и железнодорожных станций выставлялись вооруженные кордоны. Пробравшихся в города и на станции опухших умирающих людей, в т.ч. детей, а также трупы вывозили за город и просто сбрасывали в овраги или рвы, слегка присыпая трупы землей. В течение зимы в охваченных голодом районах поголовно вымирали целые села и станицы, и весной в них были направлены войска для захоронения трупов, а опустевшие селения заселялись потом демобилизованными красноармейцами и переселенцами из малоземельного Полесья. По минимальным данным, в 1932–33 гг. вымерло от голода от 4 до 5 млн человек, хотя вызывают доверие и цифры в 7–8 млн. Вместе с тем в 1933 г. вывезено за границу 47 тыс. т мясомолочных продуктов, 54 тыс. т рыбы и 16,8 млн центнеров зерна: по 2–3 центнера на каждого из умерших с голоду. Крайне тяжелым было положение с продовольствием и в городах. Недоедание к тому же способствовало развитию эпидемий. Так, в Ленинграде в нояб. 1932 г. зафиксировано до 160 случаев заболевания сыпняком в день, а всего в СССР в 1932–33 гг. – более 1,5 млн случаев заболевания сыпным тифом и 0,7 млн – брюшным. Общая убыль населения по стране составила на 1929–33 гг. 18,4 млн чел. – 11,9%, что уже нельзя списать на войну, как в 1922 г.