Жаждущий йоги, преклоняясь пред высшим Джиной, сильнейшим, [наставником] йоги, что доступна йогинам, я поведаю в настоящем труде о различиях в йоге. (1)
Здесь, поистине, рассматриваются основополагающие формы йоги наподобие йоги желания и прочее, излагаемые для пользы йоги нов, из любви к йоге. (2)
Для того, кто хоть и сведущ в целях писаний и желает исполнить их, но беспечен и нетверд в карма-йоге, имеется то, что именуют иччха-йогой. (3)
Шастра-йога предстает, когда благодаря крепости ума и речи появляется способность преодолеть всякую беспечность и отсутствие веры. (4)
Созерцание писания есть прекрасное обиталище. Однако благодаря своему изобилию силы особо высшая йога именуется усилием (самартхья). (5)
Поистине, имеются различные причины достижения ступеней, именуемых совершенствами; они не всегда обретаются йогинами посредством одних истин писания. (6)
Имеется два вида такой [практики йоги]: отказ от дхарм [то есть объектов] и отказ от йоги. [Отказ от] дхарм есть полное уничтожение желания быть деятельным, а [отказ от йоги] есть оставление кармы тела и прочее. (9)
Присоединившись к истинной вере, человек, полагают, [обретает] «просветленный взгляд», выступая против неверного [мирского] существования (асат-правритти) и возводя постепенно истинное существование (сат-правритти). (17)
Подобающий ум воздает должное Джинам; очищенный, он простирается ниц и прочее. Это есть высшее семя йоги. (23)
Должна последовать бесконечная преданность, сопровождаемая подавлением мыслительной деятельности. Предосудительно ждать плодов от подобного действия; поистине, при этом человек наделен чистотой. (25)
Эту преданность необходимо особо обратить на учителей и прочее; в таких йогинах появляется состояние чистоты. Дела следует вести согласно правилам, так чтобы человек оставался с совершенно чистой совестью. (26)
По природе своей состояние бытия человека суетно и посему поддерживается поступлением [кармического] вещества (дравья). Посредством предписаний и книг и прочее, необходимо обратиться к конечной цели, [то есть освобождению]. (27) Когда разрушено загрязненное состояние, появляется заново рожденный герой. Ум делается непроявленным и поэтому нет более ничего важного, что требовалось бы сделать. (30)
Считается, что при последнем рождении стираются отметины на душах людей, (31)
что приводит к бесконечному состраданию к горемычным, безразличию к переменам и к готовности служить, везде без исключения. (32)
Йога, действие и его плоды, как сказано, являются тремя подлинностями (аванчака-трая). Согласно величайшим святым, действие подобно стреле, направленной в цель. (34)
Это почтение и прочее к истинам есть основа для твердой практики, и высочайшая из основ. Тогда происходит уменьшение нечистоты внутри человеческого существа. (35)
Подобно тому как проросшее семя, помещенное в соленую воду, сохнет, но в пресной воде расцветает, так и с человеком, что прислушивается к истине. (61)
Соблюдение предписаний дарует людям полное благоприятствование. Кто вполне утвердился в преданности гуру, оказывает милость двум мирам. (63)
Посредством силы преданности гуру зришь очами тиртхан-каров. Посредством медитации и прочее человек стойко держится нирваны [как своей цели]. (64)
Признак истинного [духовного] усилия (сад-ануштхана) — это радость старания, отсутствие препятствий, владение писанием, жажда знаний и преклонение перед знающими людьми. (123)
Высшая истина (таттва) выхода за пределы изменчивого мира (сансара) именуется нирваной. Мудрость, обретенная дисциплиной, единственна в своей истинности, хоть и слышат о ней по-разному. (129)
Эта высшая истина непротиворечива, свободна от расстройства и недуга, как и от суеты. Таким образом, человек становится свободным от рождения и прочее. (131)
Даже причинения пустячной боли другим следует избегать с огромным тщанием. Вместе с этим необходимо жаждать помогать все время. (150)
Избавленный от многих недостатков, всеведущий, наделенный плодами всего, что может быть совершено, имеющий на руках то, что делается теперь только ради других, такой человек достигает цели йоги. (185)
Теперь сей блаженный муж тотчас достигает высшей нирваны, посредством отъединения (айога), что является самой лучшей из йог, положив конец недугу мирского существования. (186)
Существование, поистине, есть великий недуг, состоящий из рождения, смерти и хвори; оно создает заблуждения и вызывает чувство чрезмерного желания и прочее. (188)
Таков главный [недуг] души: порождать без конца карму. Все живые существа проходят через этот 'опыт. (189)
Когда человек освобождается от него, тогда он достигает высшего состояния освобождения. Не совершая больше ошибки рождения и прочее, он обретает это состояние безошибочности. (190)
ГЛАВА 7. ЙОГА В БУДДИЗМЕ
Благословенно рождение просветленных, благословенно ученье истинной дхаммы, благословенно согласие сангхи, благословен аскетизм живущих в согласии.
Дхаммстада (14.16/XIV.194)
I. РОЖДЕНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ БУДДИЗМА
Гаутама Будда
Буддизм — это наименование многоплановой культурной традиции, что выкристаллизовалась вокруг исходного учения Гаутамы (пали: Готама) Будды, который предположительно родился в 563 г. до н. э. и умер в возрасте восьмидесяти лет. Шестой век был периодом культурного брожения и религиозного рвения, особенно в могущественном княжестве Магадха в Северном Бихаре, родине буддизма. Правящий класс и широкие слои населения устали от засилия послеведийского жречества. Как более ярко выразил это британский историк Винсент А. Смит:
В то время религия, проведываемая брахманами в том виде, как она подавалась в сочинениях, именуемых Брахманами, носила начетнический, омертвелый характер, где царил тяжеловесный ритуал. Предписания утомительного обрядового действа раздражали одних, тогда как жестокость многочисленных кровавых жертвоприношений отталкивала других. Люди страстно искали более совершенного пути к чаемому всеми спасению [250].
Некоторые из этих недовольных нашли себе пристанище в джайнизме; другие потянулись к учению Гаутамы Будды. Жизнь Гаутамы известна едва ли лучше жизни Махавиры, основателя джайнизма. Однако харизматическая и благостная личность Будды проступает перед нами через толщу тысячелетий в его проповедях, записанных в палийских священных книгах. Будда учил на наречии магадхи, а пали, подобно санскриту, является священным языком, который впервые использовали собиратели проповедей Будды и других ранних излагающих его учение трудов. Как замечает Кристмас Хамфриз, известный английский буддист и популяризатор буддизма:
Его сострадание было всепоглощающим…
Его добродетель была незыблемой, его нрав непеременчив.
Он был бесконечно терпим, как тот, кто прозрел обманчивость времени. [251]
250
V. A. Smith,