Немцы пригласили в Катынь три специальные комиссии. Первая была полностью немецкая, вторая состояла из ученых и судебно-медицинских экспертов из Швейцарии, Бельгии, Венгрии и Болгарии, а в третью входили одни поляки. Экспертиза свидетельствовала преимущественно в пользу германской версии. Хотя боеприпасы и были немецкие, документация заводов-изготовителей свидетельствовала о том, что они в составе крупных партий были еще до войны проданы Литве, а затем ими вполне могли овладеть органы НКВД.
Советская сторона утверждала, что польские военнопленные были уничтожены наступающими немецкими войсками в 1941 году, но при трупах не было обнаружено ни одного документа, датированного позднее 6 мая 1940 года. Колотые раны на телах были нанесены четырехгранными штыками, состоявшими на вооружении Красной Армии. Отсутствие насекомых в могилах свидетельствовало о том, что захоронение было произведено не летом, как утверждала советская сторона. Кроме того, на всех убитых была зимняя одежда.
Однако для союзного командования совместная вооруженная борьба против Гитлера имела в то время более важное значение, чем поиски истины и справедливости.
На заседании кабинета министров Черчилль заметил: "Мы должны сохранить нейтралитет в русско-польском споре". В секретном послании Сталину британский премьер-министр заверил его, что он сделает все возможное для предупреждения скандальной шумихи по поводу Катыни в лондонской прессе, а Владиславу Сикорскому, главе польского правительства в изгнании, сказал: "Все равно мертвых не воскресить". Президент США Рузвельт, по-видимому также во избежание скандала, решил поверить советскому лидеру, что убийство совершено нацистами.
Когда советские войска освободили Смоленщину, они сделали все возможное, чтобы замести следы кровавого злодеяния в Катынском лесу. Специально созданный для этого орган с пространным названием "Особая комиссия по изучению и расследованию обстоятельств расстрела польских пленных офицеров немецкими захватчиками в Катынском лесу" пытался убедить весь мир в том, что массовый расстрел был делом гитлеровских карателей. Советы настаивали на своей версии: польские офицеры были расстреляны через год после фактического события. И поскольку мир уже знал о многочисленных фактах нацистских зверств во всей Европе, многие были склонны поверить утверждениям советских экспертов.
К моменту триумфального вступления Красной Армии в Берлин в мае 1945 года миф о том, что бойня в Катыни была учинена немцами, глубоко укоренился во всем мире и особенно в странах Восточной Европы. Варшавский памятник погибшим в Катыни обвинял нацистских захватчиков; в самой Катыни надпись на обелиске гласила: "Жертвам фашизма. Польским офицерам, расстрелянным нацистами в 1941 году". Если кем-либо высказывалось подозрение в причастности Советов к зверской расправе, они упорно это отрицали. Ева Сольска, дочь одного из казненных, чей дневник был найден при нем, написала в графе об отце в заявлении о поступлении в университет: "Убит в Катыни". За такую формулировку ее не допустили к экзаменам.
Даже на Нюрнбергском процессе советские представители смогли убедить суд, что злодеяние в Катыни было нацистским преступлением. Но они не смогли бесконечно долго скрывать правду от мира, который постепенно шел к осознанию величайших преступлений Сталина.
Только в 1990 году на церемонии в Кремле Михаил Горбачев в соответствии с духом своих реформ и политикой гласности передал польским руководителям ящик с архивными документами и другими доказательствами того, что пленные поляки действительно были расстреляны НКВД. Из них стало известно, что и сами палачи были ликвидированы по приказу Сталина, чтобы правда о злодеянии ушла вместе с ними.
Из всех польских офицеров, которые содержались в советских лагерях для военнопленных, в живых осталось только четыреста человек. Горбачев назвал катынскую трагедию "одним из самых зловещих преступлений сталинщины".
Было ли это запланированным, осознанным преступлением или грубейшей ошибкой?
Некоторые историки полагают, что приказы Сталина могли быть неправильно истолкованы его приспешниками. Станислав Миколайчик, преемник Сикорского на посту главы польского правительства в изгнании, имеет свое мнение на этот счет. Он утверждает, что один советский чиновник тайно передал ему следующую версию происшедшего.
Одно страшное слово
"В начале 1940 года один из штабных офицеров Красной Армии был послан к Сталину выяснить, как он намерен поступить с пленными польскими офицерами.