В вагон набегали через окно сумерки. Вагон всё так же мерно постукивал на стыках колёсами, тихо покачиваясь из стороны в сторону. Из репродуктора медленно лился вальс. Вадим и Анна сидели обнявшись, тесно прижавшись друг к другу. В купе, кроме них – других пассажиров не было. В дверь постучал проводник, предлагая чай. Вадим попросил принести из ресторана ужин. Анна пила вино не отказываясь, небольшими глотками, но много. Потом закурила польскую сигарету.
Вадим, склонившись к ней, говорил, что первый раз видит такую красивую женщину, жалел её и её тяжёлую жизнь. Анна смеялась, потом плакала, и опять смеялась, и говорила на ломаном путаном языке, называя Вадима паном.
Говорила, что очень ему благодарна за то, что он сочувствует ей, что она запомнит его на всю жизнь, как соотечественника, с которым её свела судьба так близко, после долгой разлуки с Родиной. Она обвила его шею белыми руками и шептала ласковые слова по-польски и по-русски. Она и в самом деле любила его. Он был для неё сейчас всем – потерянными родными, Родиной, с которой её предстояло опять расстаться, человеком, который пожалел её, соотечественником – и всё это вылилось в горячее, пьянящее чувство близости, желания любить, ощущать. Анна целовала Вадима, крепко прильнув к нему всем своим телом. Он ответил ей тем же…
До Киева они ехали вместе двое суток. И ещё два дня гуляли по цветущей столице Украины, а потом разъехались в разные стороны, каждый по своей дороге: она – в Брест, а потом – в Польшу, а он в Москву…
Они не встречались больше в жизни, но переписывались. Анна писала, что у неё от него родился сын, совсем такой же, как Вадим. Она любит его больше первого. Он для неё – всё: и воспоминания и любовь к Вадиму, и единственное счастье в жизни.
Алке вспомнились строчки из писем: – «Жить тяжело. Один Андрейка радует сердце». И ещё: – «Ты, Вадим, не сможешь забыть меня никогда в жизни, даже, если захочешь, потому что я люблю тебя, и у нас есть сын».
И Алке вдруг показалось, что разбито Алкино счастье, и Алкина любовь. Трещинкой, прочной трещинкой пролегла на всю жизнь между нею Вадимом любовь Анны и маленький Андрейка. Да, никогда Вадим не забудет, не сможет забыть это… А как же Алка? Алка была уверена, что Вадим заполнен одной только ею, Алкой, так же, как и она им… Ведь, она не может жить без него, она любит его, а он такой… такой… Алка не находит слов, и, задыхаясь от горечи страдания, впивается зубами в подушку. Вадим сидит молча, потом тихонечко дотрагивается до Алки рукой. Алка вздрагивает, и, прерывающимся голосом шепчет:
Уйди! Сейчас уйди. Я хочу одна… Одна…
Вадим встаёт, и, наклонив голову, выходит из комнаты.
А Алка думает и думает… Он писал Анне даже накануне свадьбы. А, что, если она приедет? Лучше сейчас уйти, уйти совсем, не мешать Вадиму, пусть встретит её, утешит. Алка вскакивает, и кидается к чемодану. Наклонилась, чтобы открыть, и в эту минуту что-то легко толкнулось внутри. Алка прижала руку к животу, и замерла. А что будет с её маленьким? А вдруг это будет – сын? Вадим так хочет сына. И будет он расти без отца, как и Андрейка.
Алка достала фотографию Андрейки и долго смотрела на неё. И ей было жаль его. Он так был похож на Вадима. И у Алки будет такой же сын, похожий на Вадима. Анна улыбалась на фотографии, но Алка уже не ненавидела, а жалела её.
Алка подумала о Вадиме, и удивилась, за что она возненавидела сначала Анну, ведь, виноват – Вадим. Он мог не воспользоваться слабостью женщины…
Но это было три года назад. Вадим любит Алку. Она знает, что он её любит. И Алка любит его. Надо написать ей, чтобы она не ждала больше писем, чтобы она знала, что Вадим женился, и, что у него тоже будет ребёнок, и, что он не любит Анну. И Алка представила, как Анна читает её, Алкино письмо и плачет, как сейчас Алка, прижимая к себе Андрейку.
Нет, не напишет Алка, оставит Анне её единственную надежду. И Алка думает уже о другом. А что, если приедет Анна? Нет, Вадим не оставит Алку. Если Анна захочет отдать Андрейку Вадиму, Алка ничего не скажет против, она воспитает его, как и своего ребёнка. Она будет любить его, ведь, это – сын Вадима. И вдруг жгучий вопль, полный ненависти, раздирает Алке грудь.
– За что? За что один человек заставляет мучиться стольких: Алку, Анну, Андрея. Чем они виноваты, что любят его. Алка рыдает неутешно, и в эту минуту ненавидит Вадима, первый раз ненавидит – за себя, за Анну. Потом, обессилив от слёз, Алка добралась до постели, откинула одеяло, и, сбросив халатик, легла.
Поздно вечером, пришел Вадим. Не зажигая света, разделся и лёг рядом. Алка лежала к нему спиной. Вадим нерешительно обнял её своей сильной рукой, и Алке показалось вдруг, что, что-то большое, страшное, отодвинулось в прошлое, а рядом вот он – её Вадим, любимый, родной.