Это уже я пишу, не как критик, а просто, как мужчина. А много ли вы мне назовёте мужчин, которые думают иначе?
Не знаю, сумел ли я точно выразить свои мысли, но рассказал, почему у меня не было надежд на то, что Алка склеит свое надтреснутое счастье. Но тем не менее, хотя образ этой женщины тоже полон противоречий, он правдив и удачен, чего не скажешь относительно образов других героев. Вот почему рассказ мне одновременно понравился и не понравился.
Несколько слов о языке. На мой взгляд, он вполне добротен, хотя ему не мешало бы быть иногда более точным. Например, вызывает сомнение «прочная трещинка». Раз трещина, значит уже дефект, значит уже потеря качества и прочности. Или – «слушала, не перебивая, молча». Так как это равнозначно, то можно было оставить что-нибудь одно.
Ещё пример: – «полячка». Это устаревшее слово. Употребляется оно в простонародье. Литературный язык требует – «полька», хотя Пушкин писал: – «Довольно. Стыдно мне пред гордою полячкой унижаться» (Б. Годунов).
Но всё это по правде говоря – ерунда, мелочи. Я не профессиональный критик, мне приходиться больше править, чем оценивать. Так вот, если бы мне всегда попадались авторские материалы, я бы, вероятно запил, радуясь качеству материалов и изнывая от безделья, так как нечего было бы править…
Да, кстати, заглавие мне не совсем (второй раз о названии!? Позабыл, что уже писал). Ведь, такая история могла случиться и с людьми пожилыми, тогда бы рассказ назывался – «Старики»?
А в целом, Ира, мне очень радостно знать, что у вас здорово получается, и я чрезвычайно доволен нашим заочным знакомством. Надеюсь, что оно перейдёт, как говорят, в очное.
Ира, советую, и советую. Выйдет!.
Ну, вот и заканчиваю своё письмище.
Обычно я не могу разогнаться дальше первой половины страницы (в своих же материалах, наоборот, не могу своевременно остановиться), а сегодня просто удивляюсь себе…
Привет всем вам от всех нас, а Павлик шлёт особый привет своей маленькой сестрёнке.
P. S. Билет – один – мимо, другой – 10 руб.
При встрече выпьем пива…
Больше сочинительством я не занималась. Меня затянуло в воронку таких пожирателей времени, как: учёба в вечернем институте, работа и в семье и дома.
И вернулась я к этому роду деятельности только в 21-ом веке, когда кроме болезней и должности – бабушки, прабабушки и престарелой мамы и жены – ничего не осталось…
Часть 8
Размолвка
Нельзя сказать, что наши отношения были всегда гладкими. Никто из нас не считал себя главным в семье, подчинялись обстоятельствам в разумных пределах, но уступать друг другу в мелочах не привыкли. Или не научились или не умели…
Напомню случай, повторивший ситуацию, которая произошла сразу же после свадьбы.
На следующий день после свадьбы, в комнате родителей все собрались за столом и играли в карты, в дурака. Было жарко. Виктор вошел в нашу конурку и повесил пиджак на спинку стула, на котором итак было много навешано. Стул опрокинулся. Виктор вспылил, ругнулся по поводу того, что много понавешано, я что-то ответила, он развернулся, ударил меня, и вернулся к играющим.
Я убежала из дома. Была ночь. Не знала куда пойти…
Сунула руку в карман плаща, рука нащупала ключ от комнаты Виктора в общежитии. Пошла туда, и легла на его постель.
Виктор с отцом долго искали меня, наконец, нашли. Виктор пристроился сзади меня на койке, прижался, просил прощения. Ну, конечно, я простила…
И вот ещё раз повторилось подобное.
Я теперь уже не помню из-за чего, но Виктор ударил меня, да ещё и при маме. Я в ответ запустила в него сковородку. Помню, в нашей маленькой коморке ему отступать было некуда, он попятился, и завалился на кровать. Я схватила табуретку и, замахнувшись ею, пошла на него.
Если бы мама не встала между нами, и не обхватила меня руками, я бы, наверное, разбила табуретку об его голову. А, может быть, даже и убила бы…
(ДОБАВЛЯЕТ ВИКТОР: – Я, конечно, не помню этого случая, но раз Ира приводит его, то, может быть, такой случай имел место).
Интересно, но именно после того случая, на протяжении всей нашей последующей жизни, подобных происшествий больше никогда не случалось…
Были случаи, когда я выводила его из себя, конечно, не специально… Злой стоит, кулаки сожмёт… но – ни-ни!
Часть 9
Горе
На фотографии – мой брат – БОРИС. 1960 год.
Неожиданно наша хозяйка тётя Мотя предложила нам переехать в соседний угловой двухэтажный дом, который принадлежал её дочери. Нас это очень устраивало, так как мы с Виктором сразу же абонировали комнату на втором этаже. Туда мы привезли первую нашу крупную покупку – сервант и шкаф из чешского гарнитура. Комната была большая, уютная. И мы, приходя с работы, с удовольствием ныряли в своё гнёздышко.