Ирочка, ты так всё обстоятельно описала в письме, что легче всё стало, ясно, т. е. с чего начинать и как.
По видимому, из рассказа Вити тебе станет ясно, что Витя и Коля (муж Витиной сестры – Риты) сумели сделать.
Вчера уехали Коля и Витя. Вечером соседка Оля снова бушевала в коридоре, бросалась на других соседей. А я стояла за дверью в кухне и боялась выйти. В разгар её буйства пришли Маргарита Николаевна и Наташа, и я была спасена, т. е. прошла коридором. Теперь и они видели и слышали её безумие.
Сегодня она снова бросалась утром на меня. Но думаю, что к ней скоро примут меры, а какие, я Вам немедленно сообщу. А, если не примут. Тогда дня через два – три напишу, и придётся снова писать.
Вчера к нашему дому приезжало три машины с начальством. Осматривали дом. По видимому решают, что с ним делать. Если примут решение сносить, то я получу по видимому, квартиру в новом доме. Боюсь даже мечтать об этом. Это было бы лучшим выходом.
Как доехал Витя? Беспокоюсь о том, что ему будет неприятность на работе за опоздание. Обязательно, Ирочка, напиши, как это окончится.
Наташа очень сожалела, что не застала Витю, она хотела лично попрощаться с ним. А теперь они шлют привет ему и всем Вам.
Я очень благодарна М. Н. и Наташе (Мамина сестра – Маргарита Николаевна и её дочь Наташа Плешаковы) за вчерашний приход. Это очень разрядило атмосферу.
Витя несколько поправился, но бледный. Надо больше Вам гулять на воздухе.
Спасибо за туфли. Они мне очень понравились. Пока всё. Обо всём остальном расскажет Витя. Пишите, не забывайте меня, особенно сейчас. Привет Степановым, Миле и Вове. Крепко целую всех.
Посылаю немного орехов Эллочке и Олежке. Другого ничего нет, да и в суматохе было не до этого.
Письмо в Дзержинку из Каменец-Подольского.
11.04.1966 г.
Простите за долгое молчание. Было очень трудно писать, после всех переживаний и волнений. 31.03.
31.03. был суд, вызывали моих квартиранток, как свидетелей, а меня нет. Как пьянице и тунеядцу ей грозили на суде высылкой на 5 лет из города. Но дали год принудительного лечения от алкоголя. Вот уже неделю, как её отправили и сразу в коридоре и во дворе стало тихо. Конечно, корешки остались, но это не так страшно. За год многое изменится. Возможно, дом снесут, или удастся сменить квартиру. Но это будет видно. А пока относительно порядок.
Спасибо Вам за помощь и чуткость. Посылаю Вам вырезку из газеты. Она запоздала, вышла на второй день после суда, и в ней лишь 1/1000 того, что делали они.
Ну, хватит о том.
Как Ваше здоровье? Как растут детки? Что у Вас нового? Как работа и учёба? Что было Вите за опоздание? Ответили ли ему из Каменца? Пишите о всём.
У меня всё по старому? Кручусь. О пенсии ещё не решили.
В отношении Ялты ещё не узнала, не получила ещё ответа. Вчера у меня ночевала Надя. После свадьбы она похудела. Да, молодым надо жить отдельно от родителей. Так лучше для той и другой стороны (это по секрету).
Наташа и М. Н. были у меня в воскресенье, у них тоже всё по-старому.
Только что получила письмо от Риты. Она лечится. В остальном всё по-старому.
Пишите. Жду с нетерпением ответа.
Привет Миле, Володе и Степановым от меня.
А Вам привет от М. Н., Наташи, Нади, Таи. Пишите. Жду ответа.
Письмо в Дзержинку из Каменец-Подольского.
Заметка в газете написана на украинском языке. Попробую перевести и записать её на русском. Если не слово в слово, то – близко по смыслу к тексту. Текст в общем-то лёгкий.
Действующие лица и исполнители: Ольга Ивановна Зайдман, масте ругательных слов, Франц Михайлович Корницкий, Евгения Ивановна Сташкевич – соседи Зайдман, милиционер.
Ночь. По улице, выписываемые ногами заковыристые крендели плетётся человек., Судя по его одежде- (туфли, платье и платок), можно догадаться, что это не мужчина, а – женщина. Около дома по улице Шевченко № 61 незнакомка спотыкается и стучит в окно Франца Корницкий Михайловича Корницкого.
Корницкий (сердито): – Кто там?
Незнакомка: – (затягивает во всё горло):
Меня мама полюбила, два города наделила.
Гуляю я, ой гуляю я…
Корницкий (хватается за голову): – Боже! Снова она! До каких пор будете ночами тревожить людей? Вечно скандалите, грубияните. Имейте же совесть!
Зайдман: – Ха-ха! Не нравится, старик? Подожди, ещё не такой концерт устрою. Все плакать будете, все!
На шум выходит Евгения Ивановна Сташкевич.