Изменник! Он изменник?! Это французы — настоящие предатели, да еще их союзники Блуа, решила для себя Жанна, объятая гневом и жаждой мести.
От замка к замку несет она смерть и пожар.
Но против нее в скором времени будет брошена вся армия, она это знает. И тогда, продав свои драгоценности, она на эти деньги вооружает три английских корабля, берет на себя командование эскадрой, забирая с собой своих двух сыновей, еще совсем мальчиков, которых заставляет (Оливье-младшему в ту пору только семь лет) принести клятву мести перед головой своего отца. Жанна нападает на любой французский корабль, будь то военный или торговый. Можно ли считать ее корсаром? Пожалуй, так как у нее есть «разрешение» от Эдуарда.
Но она не делит ни с кем добычу; она сохраняет ее, чтобы вести свою войну, войну ненависти, все более и более беспощадную. Пират, корсар, командующий военными действиями, — ей все равно, как ее называют. Жанна грабит и топит корабли, даже стоящие в порту, нападает на замки нормандского берега и вновь уходит в открытое море, и всегда с ней ее сыновья. Перед ними под их возгласы энтузиазма, возможно, она сама бросается на врага и идет на абордаж — всегда победительница и не дающая никому пощады.
Филипп де Валуа бросает против Жанны несколько своих лучших кораблей, но она их захватывает и разбивает один за другим. Тогда король выставляет против нее настоящий флот, который окружает корабль «трагической вдовы». Спастись невозможно. Вдова будет схвачена.
Ничего подобного. Жанна покидает свое судно, сбегает с сыновьями в маленькой шлюпке, никем не замеченная.
В течение шести ужасных дней она находится в море за пределами видимости с земли, затерянная среди волн, без еды и, что страшнее всего, без воды. У наиболее слабого мальчика начинается агония, и он умирает у матери на руках. Могилой его будет море, а Жанна изо всех сил цепляется за жизнь ради другого сына…
Этот другой ее сын станет суровым (после такого детства!), ужасным, всемогущим, великодушным, блестящим коннетаблем Оливье де Клиссоном.
А вдова-пират по воле случая выносится волнами на родной берег Бретани, благодаря морским богам. Она вновь становится благородной дамой, такой же, как все, и ведет обычную жизнь супруги Готье де Бентлея.
Цветок ненависти увял.
5. XIV ВЕК — «МОРСКИЕ ГЕЗЫ», СОЗДАВШИЕ СВОЮ РОДИНУ
Можно ли их назвать пиратами? С точки зрения испанцев — безусловно. С точки зрения принца Вильгельма Оранского — конечно нет; для него и для всех мятежных жителей Нидерландов они являются корсарами, немного дикими корсарами, но верными; за неимением официальных патентов они могут считаться вольными стрелками, морской фракцией освободителей угнетенной родины, первыми предвестниками свободолюбивой мысли, направленной против власти инквизиции, которой король Испании хотел подчинить свои северные владения.
Вся благородная знать Нидерландов восстает против испанцев. Но у нее нет средств для борьбы. С презрением окружение Маргариты Пармской, или Австрийской, незаконной дочери Карла, представляет перед ней бедных сеньоров как «безвредных нищих» (гезов).
Это прозвище пристало к ним, а их символом стали сума и посох нищих. И в дальнейшем вся страна поделилась на «городских гезов», буржуа, и «лесных гезов», крестьян.
Но те мятежники, которые взяли в руки оружие, были казнены; другие ушли в «маки»; в Голландии «маки» — это вода: реки, бесчисленные каналы, проливы между островами, море. К ним устремляются многочисленные изгнанники, которые не имеют другого пристанища, кроме корабля или лодки, и которые, чтобы выжить, вынуждены грабить — увы! — своих собственных береговых сограждан, когда никакой добычи не удается отнять у позорных оккупантов или их сообщников. Они сами называют себя «морскими гезами» — «zeegeuzen». Враги называют их «zeeganzen» — «морскими гусями», этими большими перелетными птицами, которые иногда дерутся между собой на польдере и здесь же и пасутся в ущерб домашним гусям… Подводя итог, можно сказать, что такая жизнь вполне устраивала мятежников.
Когда Вильгельм Оранский, терпя поражение за поражением, спрашивал сам себя, как ему продолжать борьбу, то как раз в это время его французский единоверец, адмирал де Колиньи, дал ему совет: собрать морских гезов, сформировать из них эскадру, захватить какой-нибудь большой порт, который будет служить ей базой, как Ла-Рошель во Франции.
Принц Оранский мог бы в то время раздобыть денег, разделив захваченные корсарами богатства, и это позволило бы ему предпринять войну на континенте.