Ужасы, творимые герцогом Альбой, все более разжигали горячие головы людей. Посланцы разъезжали по всей стране в поисках денег. Народные поэты распространяли повсюду тысячи сатирических песенок, подогревающих углы, призывали к мятежу и предсказывали успех национальному восстанию.
«В вышине над дюнами и молами Зеландии и Голландии, — напишет лирический прозаик, — издалека был виден трепещущий на ветру флаг гезов; и раскаты грома их пушек возвещали угнетенным братьям, что пробил час освобождения. Эти пираты, жестокие и развращенные, более беспутные, чем сарацины, становились, вопреки всем их преступным действиям, спасителями Нидерландов и основателями славной республики».
ПОБЕДЫ И РАЗРУШЕНИЯ ПАРТИЗАНСКОЙ ВОЙНЫ
Между тем поэт Тьерри Волкертсен Коорнхерт склонял Эдцера вернуть гезам их имущество, на которое этот сеньор Эмдена наложил руку. Граф Эдцер, род которого происходил от императора Германии, не осмеливался навлечь на себя гнев своего сюзерена, фактически запретившего ему способствовать пиратам; но он любил этих «морских гусей», которые приплывали в его столицу, чтобы растратить все награбленное богатство. И он вернул все-таки пиратам их корабли.
Но некоторое время спустя, не осмеливаясь более себя компрометировать, Эдцер приказал арестовать одного из самых блистательных капитанов гезов Гийома де Блуа де Треслона. Род капитана, обосновавшийся в Нидерландах в XIV веке, происходил от Жана де Блуа, родного сына графа Жана де Блуа. Гийом де Блуа де Треслон отличился ранее во время кампаний Карла V против французов и турок; будучи сначала другом Бредероде, он покинул ряды патриотов при появлении герцога Альбы, но затем снова вернулся, чтобы предложить свои услуги принцу Оранскому для ведения морской войны.
Пробыв в заключении 14 недель, Треслон был выпущен на свободу под залог и с обещанием не покидать город. Едва освободившись, он сбегает на небольшом корабле и присоединяется к гезам.
Ночью 2 марта 1571 года отряд гезов направился к Монникендаму на Зюйдерзее, название которого означает «монах» (monnik) и выразительный герб которого был сделан из серебра и представлял собой румяного монаха, одетого в песочного цвета длинную рясу с капюшоном, придерживающего правой рукой дубину из темно-красного кварца, лежащую на его плече.
Около 10 часов несколько пиратов стучатся в северные ворота города, прикинувшись запоздалыми горожанинами. Жена привратника отпирает ворота; они накидываются на нее, связывают по рукам и ногам и удерживают до прихода 300 других гезов, которые бросаются на улицы города. Все немедленно подлежит разграблению: городская гостиница, церковь, богатые дома. Пленники, томящиеся в тюрьме по обвинению в ереси, освобождаются. И уже до наступления дня наши пираты садятся на корабли под победные звуки флейты и барабана. Они увозят с собой церковные чаши, серебро и все драгоценные предметы, которые только сумели обнаружить. Они увозят с собой также и капеллана.
В конце этого же месяца тот же отряд пиратов напал внезапно на остров Тексел, сжег изображения святых, поджег многие дома и монастырь августинцев. Избавиться от этой банды можно было, только уплатив огромную сумму денег.
29 марта отряд из 700 морских гезов подошел к деревне Петген, опустошил церковь и потребовал контрибуцию в 80 флоринов.
Многие другие приморские деревни, третируемые таким же способом, не оказывали больше никакого сопротивления, так как крестьяне не двигались с места то ли потому, что были очень запуганы, то ли из-за тайных связей с бунтовщиками.
Дела зашли уже так далеко, что все боялись нападения на Ла-Хайе. Жители этого города бежали из своих домов, захватив все, что они могли унести с собой.
Успехи гезов заставляли герцога Альбу все чаще задумываться о тактике войны с пиратами; не имея возможности преследовать их в море, он искал другие пути, например закрытие для них портов Германии. Император этой страны, союзник Испании, приказал более жестко, чем обычно, графу Эдцеру не допускать ни единого корабля гезов в воды Восточной Фрисландии. Эдцер, вынужденный подчиниться, но тайно разделяющий идеи принца Оранского, сделал вид, что серьезно настроен изгнать всех пиратов из своих владений; он снарядил корабли и принялся за их поиски. Но графу «не удалось» найти ни одного пирата. Если же ему действительно доводилось повесить кого-нибудь, то это были преступники, приговоренные к смерти более по обвинению в других грехах, нежели в пиратстве. Граф умел ловко извлекать прибыль из любых обстоятельств. Он выдавал сопроводительное письмо всем тем, кто хотел пройти здоровым и невредимым сквозь флот гезов. За каждое такое письмо он взимал всего одно экю, но так как он мог выдать подобную бумагу только жителям своего графства, то многочисленные иностранные торговцы становились его подданными, уплатив за это по 3 флорина.