В Пилат сказал ему: «Итак, ты царь?» Иисус отвечал: «…Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об Истине; всякий, кто от истины, слушает гласа моего». Пилат сказал ему: «Что есть истина?»
Евангелие от Иоанна. 18: 37–38
Этот вопрос Понтия Пилата на все последующие времена стал основным в конфликте между догмой и ересью. Каждая из сторон этого извечного конфликта апеллирует к истине, но на стороне догмы — огромное численное превосходство, цементируемое инертностью, страхом, ксенофобией и прочими массовыми низостями, так что когда беспристрастный и суровый судья — Время — выносит свой вердикт в пользу ереси, оправдание она получает, как правило, посмертно.
Лучше сражаться среди немногих хороших людей против множества дурных, чем среди множества дурных против немногих хороших.
Антисфен из Афин
За исключением небольшого количества людей, кстати, очень мало уважаемых, все остальные представляют собой собрание безумцев, злодеев и нечестивцев.
Франсуа-Мари Аруэ Вольтер
Люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенный), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово.
Первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. По-моему, они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного. Второй разряд, все преступают закон, разрушители, или склонны к тому, судя по способностям.
Федор Достоевский
Я учу, что есть высший и низший типы человека и что одиночка при определенных обстоятельствах может оправдать существование целых тысячелетий.
Фридрих Ницше
Нигде я не чувствую себя так одиноко, как в толпе, охваченной бурным весельем или столь же бурным горем.
Уильям Сомерсет Моэм
Всякий, кто стремится выйти из общего стада, становится общественным врагом. Почему, скажите на милость?
Франческо Петрарка
Великий еретик Джордано Бруно. Тот, который в конце XVI века, в период наиболее полного беспредела инквизиции, не побоялся высказать свое видение мироздания, свое независимое суждение об Истине…
Вселенная есть целиком центр. Центр Вселенной повсюду и во всем.
Существуют бесконечные земли, бесконечные солнца и бесконечный эфир.
Миры тоже рождаются и умирают, и невозможно, чтобы они были вечны, коль скоро они изменяются и состоят из подверженных изменению частей.
*
Мы непрерывно меняемся, и это влечет за собой то, что к нам постоянно притекают новые атомы и что из нас истекают принятые уже ранее.
Джордано Бруно
Уже этих немногих высказываний достаточно, чтобы представить себе, каким образом могла реагировать на них католическая церковь Эпохи позднего средневековья.
Ну, а приведенные ниже были откровенным вызовом системе…
Мне говорят, что я своими утверждениями хочу перевернуть мир вверх дном. Но разве было бы плохо перевернуть перевернутый мир?
*
Ведь глупо и нелепо считать, будто не могут существовать иные существа, иные виды разума, нежели те, что доступны нашим чувствам.
*
Предосудительно — давать определения неизученным вещам; низко — думать чужим умом; раболепно и недостойно человеческой свободы — покоряться; глупо — верить по обычаю; бессмысленно — соглашаться с мнением толпы, как будто количество мудрецов должно превосходить, или равняться, или хотя бы приближаться к бесконечному числу глупцов.
Ну, это уже не просто средневековая ересь, за такое можно было Пострадать и в середине атомного XX века. Кое-где…
Говорить терминами истины там, где этого не нужно, значит хотеть, чтобы простой народ и глупая масса, от которой требуется практическая деятельность, имели специальное понимание: это все равно, что хотеть, чтобы рука имела глаз, хотя она природой создана не для того, чтобы видеть, но чтобы делать и содействовать зрению.
После такого заявления инквизиция уже имела все основания действовать не только от своего имени, но и от имени оскорбленных еретиком народных масс, и в мае 1592 года Джордано Бруно был арестован и брошен в застенки инквизиции, где без малого восемь лет его пытали, морили голодом, всячески унижали — только лишь затем, чтобы заставить отречься от своих опасных мыслей. Итог — приговор к смерти через сожжение.
17 февраля 1600 года Джордано Бруно произнес сквозь пламя костра свою последнюю крамольную мысль:
«Сжечь — не значит опровергнуть!»
Для того, чтобы быть услышанным людьми, надо говорить с Голгофы, запечатлеть истину страданием, а еще лучше — смертью.
Лев Толстой
В 1616 году была категорически признана вредной и еретической книга Николая Коперника «О вращениях небесных сфер», а ее автор отправился на костер.
В начале тридцатых годов XVII века под прицел господствующе идеологии попадает Галилео Галилей.
Ни одно изречение не имеет такой принудительной силы, какую имеет любое явление природы.
*
Природа насмехается над решениями и повелениями князей, императоров и монархов, и по их требованию она не изменила бы ни на йоту свои законы.
Галилео Галилей
Весной 1633 года больного 70-летнего Галилея арестовали, доставили в Рим и буквально силой заставили отказаться от своего еретического мировосприятия.
Существует легенда, согласно которой Галилей, выходя из зала заседаний трибунала инквизиции, произнес фразу, ставшую знаменитой:
«А все-таки она вертится!»
Кто смотрит из света во враждебную тьму, не видит никого из своих врагов, но служит мишенью для всех них.
Василий Ключевский
И остерегайся добрых и праведных! Они любят распинать тех, кто изобретает для себя свою собственную добродетель, — они ненавидят одинокого.
Остерегайся также святой простоты! Все для нее нечестиво, что не просто; она любит играть с огнем — костров.
Фридрих Ницше
1762 год. Франция. Суд города Тулузы — по требованию местной общественности — рассмотрел дело 72-летнего протестанта Каласа, обвиняемого в убийстве собственного сына.
Поводом к убийству послужило якобы решение 27-летнего молодого человека принять католичество. При этом суд не принял во внимание таких очевидных фактов, как необычайную физическую силу покойного, его сумасшествие и неоднократные попытки покончить жизнь самоубийством, что он и сделал в данном случае. Щуплый и вольной старик — его отец — практически никак не мог повесить этого молодого и сильного (как все сумасшедшие) человека.
Но Калас был протестантом, и соседи не раз слышали, как он пренебрежительно отзывался о католической мессе, так что его судьба была предопределена. Старик был колесован на городской площади, остальных его детей сослали на галеры.
В этом деле не было ничего необычного для того времени, И затерялось бы оно в списке подобных ему, если бы не вмешательство философа Вольтера, который был так потрясен случившимся, что запретил себе улыбаться до тех пор, пока невинная жертва религиозного фанатизма не будет реабилитирована, а дети Каласа не будут возвращены с галер. Его титаническими усилиями через три года Парижский парламент отменил в конце концов приговор тулузского суда.