Да и по словам Геннадия Яновича, антикоммунизм был характерен для большинства сверстников Высоцкого, мировоззрение которых сформировалось во многом благодаря 20-му съезду КПСС: «От недостатков нашего общества нам тоже было больно, они были у нас в крови, но всё это как бы поглощалось, втягивалось в искусство, в орбиту творчества, а не политики. Иначе мы бы пошли в диссиденты. Но никто из нас туда не пошел… Мы же были убежденные антикоммунисты, убежденные антисоветчики, но ни Володя, ни Сева (Абдулов) туда не пошли! А пошел Андрей Донатович Синявский. Да и он тоже пошел через творчество. Посадить-то могли и любого из нас! Завтра же!.. Когда посадили Синявского, мы думали, что Володе кранты! Всё — вместе с Синявским погорел и Володя. Я не помню, как эта ситуация разыгрывалась, но помню, было ощущение, что надо Вовку спасать»[66] [67]. После ареста Синявского КГБ действительно «взялся» за Высоцкого. По словам второй жены поэта Людмилы Абрамовой: «Вскоре после того, как Синявского взяли, за Высоцким была установлена слежка. Время от времени кто-то подъезжал к Театру на Таганке, и Володю увозили на беседу, предупредив, что телефон его будет прослушиваться»22.
Да и сам Высоцкий, написавший в 1968 году «Охоту на волков», был уверен, что его тоже арестуют. Как вспоминает Андрей Синявский: «Кстати, я уже сидел, мне рассказывала Мария, моя жена. Он как-то пришел к ней в таком немножко истерическом состоянии, — что, в общем, его возьмут, что его посадят. И он как раз тогда сочинил эту песню, которая, я думаю, песня о диссидентах. Замечательная песня — “Идет охота на волков”. Жена мне эту песню рассказывала, когда на свидании была»2[68].
Для полноты картины процитируем Марию Розанову: «А однажды приехал ко мне Высоцкий и спел “Охоту на волков”. Он был сильно выпивши — и всё требовал, чтобы мы вместе, сейчас, немедленно! поехали в лагерь! И что Володя через “запрет-ку”, через колючую проволоку споет “Охоту на волков” прямо там! И что Андрею Донатовичу это будет приятно!..»[69] [70] [71]; и редактора издательства «Советский писатель» Людмилу Сергееву: «Высоцкий остался верен своему учителю Синявскому — не побоялся прийти к Марии Васильевне сразу после ареста Андрея Донатовича и спеть: “Говорят, что арестован / Лучший парень за три слова…”. Высоцкий приходил на дни рождения Андрея Донатовича, пил за его здоровье и скорейшее возвращение домой и пел любимые Синявским песни. Раза два это было при мне. Высоцкий снимал гитару со стены, настраивал ее и говорил: “Сейчас спою что-нибудь, что так любил Андрей Донатович. Почему любил?! Любит!” И пел “Только не порвите серебряные струны!”. Про Нинку, которая “спала со всей Ордынкою… А мне плевать, мне очень хочется”. “Зачем нам врут — народный суд, народа я не видел” и другие»25.
Теперь вернемся еще раз к реплике Геннадия Яловича о том, что «мы же были убежденные антикоммунисты, убежденные антисоветчики».
Для доказательства данного тезиса разберем фрагмент одного из многочисленных устных рассказов Высоцкого, который называется «Рассказ о двух крокодилах»: «…маленький крокодил всё время надоедает большому, и говорит ему: “Скажите, пожалуйста, а вот это вот как дерево называется?” — Тот говорит: “Баобаб!” — “Скажите, пожалуйста, а это как дерево называется?” — “Не знаю!” — “Так мы щас где плывем-то — в Красном море, что ль?” — “В Красном море!” — “Скажите, пожалуйста, а мы до Ростова отсюда доплывем?” — “Пошел к ебене матери!”. Надоел он ему. И, значит, мы начали выяснять с Мишкой Тумановым^, кто такие эти два крокодила — надо выяснить было. Маленький крокодил, оказывается, доплыл до Капри и там встретился с Горьким, и они там очень с ним подружились. А большой крокодил умер по пути. После этого маленький крокодил специальным водным путем попал в Ростов и стал секретарем обкома. А большой — там его и похоронили, он — в Египте, около пирамид, он — похоронен. Потом они, когда, значит, еще плыли, маленький крокодил всё время цитировал стихотворение: “Сидели два медведя / На ветке золотой, / Один медведь был маленький, / Другой болтал ногой”. Надо выяснить, кто это были два медведя. Мы выяснили со всей достоверностью, со всей принципиальностью мы выяснили, что маленький медведь, который был с кудрявой головой, — это был Владимир Ильич[72]. А большой медведь, который систематически болтал ногой и мешал маленькому мыслить, был Александр Второй2[73]. Это совершенно точно! Когда я посмотрел на картину Шишкина, которая висела у нас в Третьяковской галерее, и смотрю — там оказалось не два медведя, а три! И еще — большая медведица. Большая медведица — это была Надежда Константиновна Крупская»[74].
66
68
Интервью Андрея Синявского сотруднику «Би-би-си» Юрию Голигорскому (Париж, 23.10.1983) // http://v-vysotsky.com/vospominamja/Smiavsky/text.html
70
71
Михаил Туманов (Туманишвили) — друг юности Высоцкого. См. его воспоминания о поэте:
72
Здесь пародируется известный в те времена детский стишок: «Когда был Ленин маленький, /
73
Неточность. Старший брат Ленина Александр Ульянов был повешен в 1887 году за участие в покушении на царя Александра III, а на Александра II в 1866 году покушался Дмитрий Каракозов.
74
Домашний концерт у А.Д. Синявского, осень — зима 1963 года. Примечательно, что этот рассказ Высоцкий сочинил еще в конце 1950-х! Вот свидетельство искусствоведа Игоря Голомштока: «Синявский работал тогда научным сотрудником Института мировой литературы им. Горького и преподавал в театральном училище МХАТа. По вечерам в Хлебном собиралась веселая компания. Приходил с гитарой Володя Высоцкий, который учился тогда в училище, где преподавал хозяин дома, кто-то еще из его учеников, его старый друг и коллега Андрей Меныпутин с женой — добрейшей Лидией… Под водочку и скромный закусон распевались блатные песни.
Высоцкий, как я понимаю, тогда еще своих собственных песен не сочинял. Он пел старые лагерные — “Течет реченька…”, “Летит паровоз…”, но пел, так растягивая интонации, придавая трагическим ситуациям такой надрыв, что старые песни обретали совершенно новое звучание — звучание его собственных — будущих — песен. И еще удивительнее были его рассказы-импровизации — своего рода театр одного актера — о космонавтах, о трех медведях, которые “сидели на ветке золотой, один из них был маленький, другой качал ногой”, и этот, качающий ногой, был Владимир Ильич Ленин, а медведица — Надежда Константиновна Крупская. Это было так смешно, что от хохота у меня потом болели затылочные мышцы»