где не успели прибраться до этого, а то, что аккуратно лежало на своих местах, разбрасывала.
Какую-то часть ночи она обязательно проводила сидя на старом дереве у искусственного озера. Это дерево до сих пор носит название «Кресло силки». Иной раз останавливала экипажи и пугала лошадей, а противостоять ей мог лишь человек, который носил крест из рябины. Однажды в одной из комнат Хеддон-Холла обвалился потолок, и на пол рухнул полный золота кожаный мех. После этого силки в Хеддон-Холле не появлялась, и все подумали, что она, наверное, была призраком того, кто спрятал в доме этот клад и умер, не раскрыв своей тайны . Другая силки жила в Херд-Вуде в Бер-викшире, и еще одна, о которой также рассказал Уильям Хендерсон, в Дентон-Холле возле Ньюкасла. Об этой последней кое-что было слышно сравнительно недавно. Двух старых леди из семейства Хойл, которым принадлежал Дентон-Холл, навещала девушка из нортумберлендских Сауэрби. Дом был слишком велик для двух старых дам, и они по секрету говорили своей приятельнице, что ни за что бы не справились с ним, если бы не силки, которая разжигала огонь в каминах и делала другую работу. Вскоре подруга вышла замуж и уехала из тех мест, а в Ньюкасл вернулась только после Второй мировой войны. Обе мисс Хойл уже умерли, а дом унаследовал другой старый знакомый Марджори Сау-эрби. Он был не из тех людей, которые станут полагаться на помощь силки, и потому стал жертвой бесконечных злых шуток. Все происходившее в доме так его сердило, что он раз и навсегда запретил даже говорить об этом и в конце концов покинул Дентон-Холл. Так брауни превратился в богарта.
А вот силки из истории «Гилсланд Грай» предстает персонажем куда более устрашающим, чем во всех других сказках. Она предана Гилсландам, выполняет всевозможную работу по дому, но по ночам садится на дерево у ворот и сторожит въезд в дом, так что друг проходил мимо нее невредимым, разве что лошадь пугалась, но всякого, кто затевал зло против обитателей дома, она убивала без пощады. В упомянутой
сказке она медленно придушила грабителя-головореза, ко-
4
торого угораздило попасть ей в лапы . Другая силки, которая редко работала по дому, слонялась по подъездной аллее в Норт-Шилдс, — похоже, она была скорее духом, призраком любовницы того герцога Аргайла, который жил во времена Вильгельма III и, предположительно, собственноручно убил свою возлюбленную.
Букв ( Bwca). Валлийский брауни. Следующая история показывает, насколько тесна связь между брауни, богартом и букой.
Давным-давно завелся на ферме в Монмутшире дух, которого все боялись, пока не пришла на эту ферму молодая служанка, веселая и здоровая (ходили толки, будто бы в жилах ее течет кровь Матушкиного благословения), и не поладила с букой, да так, что тот и стирал, и убирал, и прял за нее, и все это за ежевечернее угощение из чашки парного молока и куска пшеничной лепешки или миски овсянки. Вечером еду оставляли под лестницей, а к утру все исчезало; но самого буку никто никогда не видел, потому что работал он по ночам. И все шло хорошо, пока однажды девчонка из чистого озорства не оставила ему горшок с выдохшейся мочой, которой отбеливали ткань. Наутро она горько пожалела о сделанном, потому что бука набросился на нее и пинками прогнал по всему дому, громко крича:
Толстомясая, впредь думай головой,
Прежде чем подставить боглу Ячменный хлеб с мочой!
И больше девушка его не видела, а года два спустя дошел слух, что богл поселился на ферме в Хафод-эрс-Эрнис, где тоже подружился со служанкой, которая неизменно кормила его самым лучшим хлебом с молоком и никогда не подшучивала. Однако и у нее со временем обнаружился один недостаток, а именно любопытство. Она все просила, чтобы он показался ей в своем истинном облике и сказал, как его зовут. И вот однажды вечером она его обманула: сказала, что уходит вместе с остальными, а сама спряталась в доме. Бука сел за прялку и прилежно прял, приговаривая:
До ушей расплылся бы у девки рот,
Кабы знала, что я — Гварвин-а-Трот.
— Ага! — воскликнула тут служанка и вылезла из-под лестницы, — теперь я знаю твое имя, Гварвин-а-Трот! — Но прялка тут же остановилась, бука исчез и никогда больше не показывался.
После этого он переселился на соседнюю ферму, где сдружился с работником по имени Моисей. Но и тут не повезло бедняге Гварвин-а-Троту: Моисей ушел воевать с Горбуном Ричардом и погиб. Потеряв друга, бедный бука пустился во все тяжкие и только и знал, что творил всякие бессмысленные злобные проделки: то волов, на которых землю пахали, разгонит, то в доме все вверх дном перевернет. В конце концов фермеру надоели его выходки, и он позвал знахаря, чтобы тот усмирил буку. Знахарь всеми правдами и неправдами добился, чтобы бука высунул из норы свой длинный нос, и тут же воткнул в него шило. Затем последовало заклинание,
чтобы забросить буку на берега Красного моря, где тот должен был пережить четырнадцать поколений. В ту же секунду поднялся невиданный ураган, знахарь выдернул шило из носа буки, и тот, подхваченный могучим ветром, улетел. Больше его никогда не видели.
Похоже, бука изменил не только характер, но и облик, ибо у брауни носов обычно не бывает, а этого буку так и прозвали: «Бука Носатый» .
БубаХОД (Bwbachod). Валлийский
эквивалент брауни, на которых бубаходы очень похожи как склонностью помогать в работе по дому, так и буйным, даже опасным поведением, когда они раздражены. Бубаходы, однако, обладают и одной заметной отличительной чертой: они терпеть не могут трезвенников и протестантских проповедников. Один бубах из Кардиганшира невзлюбил проповед-ника-баптиста и повадился делать ему пакости: стоило тому преклонить колени для молитвы, как он то табурет у него из-под локтей выдернет, то каминными щипцами загремит, то в окно гримасы строит. Наконец он совсем выжил проповедника из тех мест, когда появился в обличье его двойника — а это считалось предзнаменованием скорой смерти . Такое поведение характерно скорее для буги или зверя-буги и совершенно несвойственно большинству брауни, в остальном же бубах отличается от них только названием.
Бруни (Brooflie). Разновидность брауни из Нижней Шотландии, к примеру, в стихотворении:
Ха! Ха! Ха!
Бруни возьмет тебя!
КИЛМУЛЛИС (KillmOUlis). Необычный хоб или брауни. который появлялся на мельницах . Раньше считалось, что свой килмуллис, или помощник, есть на каждой мельнице. На вид он был не очень-то хорош: безротый, но зато с огромным носом, которым он вдыхал свою еду:
Эй, Килмуллис безо рта,
А ну, поди ко мне сюда!
Где же ты вчера ходил, когда я свинью забил?
Коли был бы ты на месте, сколько влезет мог бы съесть!
Не исключено, что пищей ему служил фойсон.
Килмуллис был глубоко предан мельнику и всей его семье и выл в голос, словно банши, перед любой болезнью или неудачей, которые должны были их постигнуть, но в то же время, являясь более чем наполовину богартом, не в силах был удержаться от проказ, иногда довольно злых: к примеру, он мог засыпать золой выложенный на просушку неочищенный овес.
Он слушался только мельника, который призывал его при помощи процитированного выше стихотворения-заклинания; тогда килмуллис являлся, пыхтя и отдуваясь, получал указания и принимался за дело. Когда работы бывало особенно много, его можно было заставить молотить зерно или послать за повитухой для жены мельника, а еще в канун Дня всех святых он помогал гадать. Жил он обычно в печи для обжига кирпича или извести, в самом устье . Похоже, ареал его обитания ограничивался Нижней Шотландией, так как на мельницах Горной Шотландии заправляли брауни, уриски и броллаханы, персонажи, куда более опасные и вредные, чем килмуллисы. Свой мельничный дух по имени Кабутерманнекин был в Голландии, он выгодно отличался от своих британских собратьев трудолюбием и полезностью. *