Таким образом, перед большевиками стояла дилемма: либо подписать «позорный» мир и сохранить власть, либо продолжать «революционную войну» с Германией и поставить сохранение власти в собственных руках под серьезную угрозу. Здесь необходимо сделать одно уточнение. Лидеры большевиков были далеки от нравственных мучений по поводу сепаратного мира и предательства союзников, Бухарин и компания переживали за судьбу германской и мировой революции. «Левые коммунисты» (так Ленин определил группировку противников мира) прямо связывали перспективы мировой революции с продолжением мировой же войны (в соответствии с известной формулой «чем хуже, тем лучше»). Ленин в очередной раз демонстрировал холодный практицизм, исходя прежде всего из необходимости сохранения власти. «При таком положении дела, — расчетливо рассуждал Ленин, — было бы совершенно недопустимой тактикой ставить на карту судьбу начавшейся уже в России социалистической революции только из-за того, начнется ли германская революция в ближайший срок».
Можно предположить, что Лениным двигало желание оставить именно за российскими коммунистами «честь» быть первопроходцами в строительстве «светлого будущего». В свое время именно Ленин, развивая революционную теорию, отверг положение Маркса о начале социалистической революции в наиболее развитой капиталистической стране, определив местом старта мировой революции не обязательно самую развитую страну, а страну с переплетением наибольшего числа противоречий. В этом смысле Брестский мир стал своеобразным ударом в спину немецким коммунистам и германской революции, так как сделка их русских товарищей с кайзеровской Германией существенно снижала там шансы на успех коммунистического восстания. Безусловно, лидеры рабочего движения в Германии Роза Люксембург и Карл Либкнехт стояли за поражение своего правительства, так же как за поражение российского правительства выступал и Ленин, но только до Октябрьского переворота. Люксембург считала, что рабочий класс всех европейских стран не имеет сил начать революцию в Европе, а поражение Германии в войне существенно увеличивало возможность мировой революции, очагом которой стала бы Европа. «И наоборот, любая победа германской армии, — писала она, — означает новый политический и социальный триумф реакции внутри государства».
Как считают некоторые исследователи, больше всего Роза Люксембург боялась возможного подписания большевиками опасного, на ее взгляд, «демократического мира» без аннексий и контрибуций. Но, как мы знаем, большевики во главе с Лениным пошли дальше: они подписали мир с аннексиями и контрибуциями, выгодными в первую очередь германскому правительству. Но зачем же Ленин пошел на такой шаг? А как же мировая революция? А как же «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»?
В рассматриваемом выше контексте заслуживающими внимания выглядят ответы на поставленные вопросы, предложенные авторами статьи «Кому мешали Карл Либкнехт и Роза Люксембург?», опубликованной в еженедельнике «Зеркало недели» за 16 августа 1997 года. В статье содержится вывод о том, что победа революции в Германии была вовсе ни к чему российским большевикам и в первую очередь их вождю. Крестьянская Россия автоматически отодвигалась на второй план в мировом революционном движении, точно так же «подвинуться» должны были бы и российские коммунисты, уступая бразды правления своим более авторитетным германским товарищам. Что произошло бы в этом случае с Лениным, небеспочвенно обвинявшимся в получении денежных средств на развал российской армии от кайзеровской Германии и подписавшим предательский по отношению к пролетариям всех стран Брестский мир, остается только гадать. В такой ситуации его политическую карьеру могло спасти лишь поражение германской революции. Во имя власти внутри своей страны и лидерства в мировом коммунистическом движении большевики подписали мирный договор в Бресте, по той же причине Ленин отстаивал его соблюдение даже после поражения Германии в мировой войне. Кстати, он так и не подписал расторжение мирного договора в ноябре 1918 года. Вместо декрета СНК за подписью Ленина Брестский мир был расторгнут постановлением ВЦИК за подписью Свердлова.
Не поддержал Ленин германскую революцию и после ее начала. В своем письме партийному и советскому активу от 4 октября 1918 года он настаивал на двух моментах: «Советское правительство не намерено разрывать Брестский договор, а необходимую для поддержки германской революции армию в 3 млн человек может иметь к весне». Позже, уже после аннулирования Брестского договора, Красная Армия начала продвигаться на запад на занятые ранее немцами территории. 14 декабря главнокомандующий И. Вацетис отправил в Москву телеграмму на имя Ленина и Троцкого с просьбой о поддержке довольствием красноармейских частей, продвигающихся на запад. Резолюция Ленина несколько меняла географические приоритеты революционного похода Красной Армии: «Ничего на запад, немного на восток. Все (почти) на юг. Ленин».