Скоро, какими-то таинственными путями, брат Саша уведомил сестру Катю, что по изменившемся обстоятельствам он к нам в деревню приехать не может, так как имеет другие поручения. Вот когда впервые я понял, что между этими двумя членами семьи имеются какие-то особые отношения, в которые не посвящают и нас, самых близких родных.
Каникулы приближались к концу. Семья Бромирских давно уже выбралась на постоянное жительство в м. Немиров, в купленный там домик с садом, где опять пытались устроиться по-барски. Сам глава семьи продолжал наезжать к нам в гости, проживая по несколько дней и кормясь, по обычаю страны, у нас со своим кучером и парой лошадей. Отцу это не нравилось, но он добродушно терпел, так как этого требовало гостеприимство. Брат Николай получил в Гайсине место отца и усиленно звал к себе на постоянное жительство мать нашу с сестрами. Максимилиан жил хорошо в своем училище и перешел уже во 2й курс.
Надо было и нам с Мишей уезжать в свои корпуса. Справив свои задачи и темы, обследовав и побывав последний раз во всех очаровательных уголках усадьбы отца, мы сердечно простились со своими родителями, братьями и сестрами, а также и со старушкой Оксаной: она с радостью переехала в сельские условия жизни и, невзирая на свой очень преклонный возраст, хлопотала на птичьем дворе и возилась с молочным скотом.
Мы, все члены семьи, очень ее любили и уважали, а отец не затруднял ее никакими работами. Старик столяр Ба-ба умер еще в Гайсине, оплаканный нами, малышами. Служащей в комнатах у нашей матери была теперь огромного роста рябая и пожилая девушка Агафья, очень привязавшаяся к нашей семье и пользовавшаяся взаимно и нашим общими доверием и симпатиями.
Все же дом на хуторе был крайне неудобен для зимнего проживания матери с сестрами: она серьезно надумывала принять приглашение брата Коли. Отец в своих условиях жизни очень сжился, довольствовался самой скромной обстановкой, занимая две комнатки, а расходы на восстановление и перестройку дома считал совершенно лишними тратами. Матери трудно было его в этом убедить, а спорить не хотела, зная, что это совершенно бесполезно.
Расстались мы с грустью. На будущий год Миша уже оканчивал полный курс среднего образования и должен был уезжать в училище в Петербург, а потому не рассчитывал на возможность приехать на каникулы. Я тоже ничего определенного о будущем лете еще не думал. Да и денег у родителей на такие поездки просить мы уже теперь стыдились.
С хутора отец отправил нас на своих лошадях в Немиров, а оттуда уже знакомым путем мы с Мишей поспешили в свои корпуса.
Воспитанники в Киеве были еще в лагере, задержавшись по причине ремонта внутри зимних помещений. Встретились мы с товарищами радостно и долго обменивались впечатлениями о своем летнем[время]препровождении. В наших зимних помещениях кое-что было перераспределено между возрастами. Мы, пятиклассники, оказались головой в IV возрасте, поэтому заняли новые места с окнами на новые виды.
Александр Викентьевич Клоссовский
Все внутри было чисто и в блестящем состоянии. Вокруг зданий корпуса запущенные раньше пустыри были расчищены, а на них аллеями рассажены березки и сосенки. Посадками этими распоряжался лично сам директор с опытным лесоводом.
Воспитатели встретили нас приветливо, интересуясь, где и как мы провели лето. Словом, нас охватила здоровая деловая атмосфера, и мы охотно принялись за наши занятия.
Вместо заболевшего капитана Тимофеева, в нашем классе математику назначен[был] преподавать доцент университета (а затем известный профессор метеорологии) А.В. Клоссовский[35]. Остальные предметы остались с теми же преподавателями, причем языки у неизменных г. Вейля и г. Камныша. Оба они были люди пожилые, очень сердитые, но с теми курьезными особенностями характера, которые быстро подмечаются и высмеиваются учениками. Оба семейные, но у Вейля был сын и две дочери, а у Камныша было два сына и дочь. Сыновья были воспитанниками корпуса. Старший сын Камныша был уже в III классе, когда я поступил в корпус. Способностями он не отличался и за нули, и за двойки часто сидел в карцере на хлебе и воде.
[В] 1870-71 гг. шла жестокая война Пруссии с Францией. Г[осподин] Вейль с Камнышем между собой не разговаривали и не здоровались. Причину мы, мальчишки, узнали от старших товарищей. Однажды, в этот период учебного года, сын Камныша опять попал в карцер и отец, очень суровый деспот в своей семье, решил самолично подвергнуть его жестокой порке розгами. Сын, сидя в карцере, со страхом ожидал этого наказания. Вдруг утром в карцерный коридор вбегает старик Камныш с каким-то пакетом в руках и громко кричит: «Макс, милый Макс, где ты?» На отклик сына, подбегает к форточке в двери карцера и взволнованно кричит: «Бери скорее колбасу с хлебом и кушай! Мец взят!»
35
Александр Викентьевич Клоссовский (1846–1917) – метеоролог; в 1876–1880 гг. приват-доцент Киевского университета. В 1884 году защитил докторскую диссертацию на тему «Грозы России» – эта работа была удостоена золотой медали ИРГО и золотой медали графа Толстого от Императорской академии наук. В 1893 году получил от ИРГО большую золотую медаль графа Литке. Член-корреспондент Петербургской Академии Наук (1910).