Яно рассказал Боргесону, что встретил предложение Феррари прохладно, заявив, что если Alfa так сильно хочет заполучить его себе, на переговоры с ним должны приехать более высокопоставленные лица компании. Лишь после того, как Феррари передал в Милан отказ Яно, Римини — а может и сам Никола Ромео — осуществил переход инженера в их компанию. Яно сказал Боргесону, что его зарплата выросла с 1800 лир в месяц до 3500 лир, а кроме того, ему предоставили квартиру в Милане в качестве дополнительного стимула.
Витторио Яно работал быстро. За считаные месяцы он трансформировал «Pi» авторства Мерози в одну из величайших гоночных машин всех времен. Его «P2» была настоящим шедевром, с той оговоркой, что она сильно копировала последние разработки Fiat для гоночных машин. Он знал слабые места «Fiat»: шаткие пружины клапанов и деформация блоков двигателя при высоких температурах. Он также знал, как исправить эти недостатки. Его «P2» были оснащены 8-цилиндровыми, 16-клапанными, двухлитровыми моторами, развивавшими 135 лошадиных сил благодаря компрессорам Рутс-типа. Тормоза были гидравлическими, похожими на те, что двумя годами ранее представил Duesenberg, а колеса были на шинах низкого давления, т. н. «баллонах», впервые представленных в Индианаполисе.
Машина незамедлительно снискала успех. Вернувшийся на пик формы Антонио Аскари, имевший, по мнению многих, потенциал стать одним из величайших пилотов в спорте, объединив силы с Бацци, одержал победу в Кремоне. Их «P2» показала результат в 195 км в час на прямом участке длиной в 9,6 км и установила рекорд скорости круга в 162,5 миль в час на широко раскинувшейся трассе, представлявшей собой объединенные вместе участки дорог общего пользования. Внезапно в переполненной нише Гран-при появился новый игрок, и менеджмент Alfa тут же среагировал, собрав у себя мощную команду пилотов. Компанию Аскари и Кампари составил хитрый французский ветеран Луи Вагнер, который в свои 42 мог похвастать долгой карьерой гонщика, начавшейся еще в 1906 году — тогда он выиграл Кубок Вандербильта на Лонг-Айленде. Также в составе, пусть и на позиции младшего дублера, был Энцо Феррари.
Он приобрел у завода спорткар «Tipo RLSS» и довольно неплохо показывал себя на нем, выиграв Chilometro Lanciato в Женеве и одержав вторую подряд победу в Равенне. Также он победил в Circuito del Polesine в Ровиго и финишировал вторым на Corse delle Torricelle. Пожалуй, величайший момент его карьеры пилота случился в июле 1924 года в Пескаре, городе на Адриатическом побережье. Он был заявлен от Alfa в паре с Кампари, вот только Кампари досталась одна из «P2», предназначенных для Гран-при, тогда как Феррари получил 3,6-литровый спорткар «Tipo RL/TF» — более тяжелую, не такую проворную машину, вышедшую из дизайнерских цехов Мерози, которая, как ожидалось, должна была стать резервной при основной «P2», недавно собранной по чертежам Яно.
Но Кампари довольно рано сломал свою коробку передач, и Феррари неожиданно оказался в лидерах, далеко обогнав пару мощных «Mercedes’ов» под управлением двух любителей, графов Мазетти и Бонмартини. Кампари поступил умно, вытолкав свою сломанную «Alfa» с дороги на обочину, под куст, из-за чего его соперники продолжали полагать, будто он по-прежнему в гонке и просто проходит сейчас какой-то из участков громадной треугольной трассы. Общая протяженность ее составляла 25,4 км, на трассе было две прямых длиной в 6,4 км и ряд коварных поворотов, змеиными изгибами проходивших через несколько крошечных деревень. Гонка называлась Coppa Acerbo в честь капитана Тито Ачербо, брата профессора Джакомо Ачербо, члена кабинета министров Муссолини и влиятельного соратника дуче. Кстати, в тот же год он ловкими маневрами провел через палату депутатов закон, обеспечивший фашистам две трети мест в парламенте и тем самым наручниками привязавший страну к Муссолини и его партии. Кубок Ачербо был назван так в память о погибшем на полях сражений Первой мировой капитане и шел в связке с титулом Cavaliere della Corona d’Italia. Некоторые горячие персональные поклонники Феррари наделали много шуму в связи с этой наградой, но по сути она была совершенно бессмысленной. Титул «Cavaliere» (рыцарь) был настолько распространен в XIX столетии, что король Умберто посмеивался: «Невозможно отказать человеку в двух просьбах: о сигаре и рыцарском кресте». В книге «The Italians» Луиджи Бардзини так описывал очарование своих соотечественников титулами и регалиями: «Это применение академических и других титулов, которые люди присовокупляют к своим именам, словно служит доказательством того, что человек настолько очевидно заслуживает подобных почестей, что нет совершенно никаких шансов, что его этими титулами могли не наградить». Мужчина среднего класса в юности именуется «Dottore», а когда ему перевалит за сорок, его начинают величать «Commendatore», или в переводе рыцарь-командир. Самые рядовые письма отправлялись «прославленным», «знаменитым», «известным» «Синьорам» или же просто «N.H.» — за этой аббревиатурой скрывается Nobil Homo, «благородный муж». Награждение молодого Феррари титулом «Cavaliere» было лишь простой формальностью, этой чести автоматически удостаивался победитель гонки, и для народа, одержимого гипертрофированным самообольщением и титулами-пустышками, оно мало что значило.