«Я была на гонках в Ле-Мане в 66-м году, — вспоминала Бренда Вернор, — когда Сертис устроил в боксах скандал и вместо него пришлось ехать Майку. Вообще Джон был неплохой парень, но какой-то странный.
Я помню, что, когда мы возвращались назад, Майк в аэропорту крикнул; «Привет, Джон!» Джон, однако, даже не повернул в нашу сторону головы».
«Разумеется, эту гонку выиграли Ford», — сказал через тридцать лет после описанных здесь событий седоволосый человек, сидевший за столом своего офиса в Суррее. Кстати сказать, и Парке и Сертис были родом из этого графства. «Я вернулся в Маранелло, — продолжал говорить Сертис, — чтобы повидать Старика. Мы с ним сели за стол и долго разговаривали о проблемах «Скудерии». Феррари тогда как раз раздумывал над сделанным ему концерном Fiat предложением, и на него давили со всех сторон. Изложив свою точку зрения, я сказал: «Вот и все». Это и впрямь был конец нашего с ним сотрудничества. Вспоминая об этом, я до сих пор испытываю чувство легкой ностальгической грусти».
Глава девятая
«Я понимал, что много теряю с его уходом, — записал в своем дневнике Феррари, когда в Маранелло было объявлено об увольнении Джона Сертиса. — Суть дела, однако, заключалась в том, что, если бы он остался, я мог потерять еще больше». Феррари нравились Майк Парке и Людовико Скарфиотти, хотя он отлично знал пределы их возможностей. Они оба были неплохими гонщиками — такими же, как Франко Кортезе, Клементе Биондетти и Оливье Жендебьен из предыдущего поколения. К тому же Парке и Скарфиотти отлично между собой ладили и никаких проблем команде не создавали. Каждый из них мог при удачном стечении обстоятельств выиграть один или два Гран При. С другой стороны, чемпионского потенциала в них как-то не ощущалось. Даже Лулу Скарфиотти не мог особенно рассчитывать на чемпионское звание, хотя Драгони делал все, чтобы дать ему возможность себя проявить. Единственной серьезной надеждой «Скудерии» был Лоренцо Бандини.
Бандини появился в «Скудерии» в 1962 году. Это был молодой, но уже довольно опытный автогонщик из Милана, который прошел хорошую школу Формулы Юниор, а потом участвовал в гонках Формулы-1 на машинах марки Cooper Maserati, принадлежавших команде «Скудерия Центро-Зюд». Там он познакомился с молодым механиком Джулио Борзари, который первым ушел из этой команды и перешел в «Скудерию Феррари». Бандини приехал в Маранелло только спустя месяц или два после него. К концу 1963 года Лоренцо был уже вполне авторитетным членом команды Формулы-1, а в 1964 году занимал на иерархической лестнице «Скудерии» второе место после Сертиса. Хотя Драгони вел против англичанина упорную борьбу, Сертис и Бандини всегда оставались добрыми друзьями и коллегами. Когда же Сертис ушел из команды, итальянец автоматически стал ведущим пилотом компании. «Когда Лоренцо узнал, что я ухожу, то едва не расплакался, — писал Сертис. — Ему не хотелось переходить на мое место, налагавшее на человека слишком большую ответственность».
Лоренцо был симпатичным и приятным во всех отношениях молодым человеком. Он родился в Ливии в годы оккупации этой страны фашистской Италией в семье простых тружеников, которая перебралась в Италию сразу после окончания войны. В 1961 году он женился на Маргерите Фреди. дочери владельца автомастерских из Милана, предоставившего зятю возможность работать с машинами и участвовать в гонках. Подобно Сертису, Лоренцо хорошо разбирался в механизмах, механике и инженерном деле и довольно скоро стал в боксах «Скудерии» незаменимым человеком. Практические знания в технической области помогли ему и на Гран При Франции в Реймсе, когда у него сломался привод педали газа. Увидев неподалеку поле, обнесенное проволочной оградой, он выскочил из машины, открутил от одного из столбиков кусок проволоки и, как мог, отремонтировал педаль — в прямом смысле в полевых условиях. Это позволило ему добраться до боксов, где изготовленную им кустарную деталь заменили фабричной. Конечно, после всех этих остановок догнать лидеров и занять призовое место ему уже не удалось, но не это главное. Главное — это была воля к победе, которую продемонстрировал Лоренцо и которую Феррари считал важнейшей составляющей характера истинного чемпиона.