Тереза не стала вытирать слезы, покатившиеся по щекам.
– Итак, ты хочешь сказать, что, когда он нас покинул, мы потеряли его навсегда.
– Я говорю, что, когда твой ребенок идет на войну, обратно он уже не вернется тем, кем был. Прежним малышом. Он станет другим, если вообще сможет вернуться. Поэтому позволь задать тебе вопрос: ты хочешь, чтобы он направился туда, где опасность для него будет максимальной, или предпочтешь, чтобы он оставался в относительной безопасности?
– Думаешь, Графф пытается вынудить нас дать согласие и дальше держать Эндера при себе, там, в космосе?
– Я думаю, его волнует, что будет с Эндером. И он дает нам понять – не говоря об этом прямо, потому что каждое его письмо может использоваться против него в суде, – что Эндер в серьезной опасности. После победы Эндера не прошло и десяти минут, как русские предприняли жестокую попытку установить контроль над МФ. Их солдаты успели расправиться с тысячами офицеров флота, прежде чем МФ смог дать отпор. А что было бы, одержи они победу? Они вернули бы Эндера домой и провели парад в его честь?
Тереза все это понимала. Знала с той минуты, как прочла письмо Граффа. Нет, еще раньше – она с ужасом осознала это, как только услышала, что война с жукерами закончена. Эндер домой не вернется.
Она почувствовала на плече руку Джона Пола и стряхнула ее. Тереза лежала, отвернувшись от мужа, и плакала, потому что знала – спор ею проигран. И еще потому, что в этом споре она сама была на другой стороне.
– Когда он родился, мы знали, что он нам не принадлежит.
– Но на самом деле он наш…
– Если он вернется домой, его жизнь окажется в руках любого правительства, имеющего власть защитить и использовать его… Или убить. Он самый важный козырь, оставшийся с войны. Великое оружие. Это все, чем он будет. И в любом случае у такой знаменитости, как он, не может быть нормального детства. А мы… Тереза, много ли пользы будет от нас? Понимаем ли мы, чем была его жизнь в последние семь лет? Какими родителями для этого мальчика – мужчины, которым он стал, – будем мы?
– Мы будем замечательными родителями, – сказала она.
– Это потому, что мы идеальные родители для детей, которые все же живут с нами в одном доме?
Тереза повернулась на спину:
– Ох! Бедный Питер. Его, должно быть, убивает сама мысль о том, что Эндер может вернуться.
– Эта мысль лишает ветра его паруса.
– О, насчет этого я не уверена, – сказала Тереза. – Готова поспорить, Питер уже раздумывает, как обернуть себе на пользу возвращение Эндера.
– Пока не поймет, что Эндер слишком умен, чтобы его можно было использовать.
– Но Эндер ведь не имеет опыта в политике? Он же все время был с военными.
Джон Пол хихикнул.
– А, ну да. Конечно, можно подумать, среди военных меньше политиков, чем в правительстве. Но ты права, – сказал Джон Пол. – В этом смысле у Эндера есть защита. Да, есть люди, которые намерены его использовать, а он не слишком опытен в бюрократических баталиях. По-видимому, в этих делах он действительно подобен ребенку в джунглях.
– Так Питер и вправду сможет им воспользоваться?
– Меня тревожит не это. Меня тревожит, что сделает Питер, когда поймет, что не сможет воспользоваться им.
Тереза села и посмотрела мужу в лицо:
– Думаешь, Питер поднимет руку на Эндера?
– Питеру не обязательно поднимать свою руку для чего бы то ни было. Ты знаешь, как он использует Валентину.
– Лишь потому, что она позволяет ему себя использовать.
– Именно это я и имею в виду, – сказал Джон Пол.
– Эндеру не грозит опасность со стороны своей же семьи.
– Тереза, нам нужно принять решение: как будет лучше для Эндера? Как будет лучше для Питера и Валентины? Для будущего всего мира?
– Вот так вот, лежа на кровати, посреди ночи мы вдвоем решаем судьбу всего мира?
– Дорогая, мы решили судьбу мира, когда зачали малыша Эндрю.
– И при этом отлично провели время, – заметила она.
– Хорошо ли будет для Эндера вернуться домой? Сделает ли это его счастливым?
– Ты правда думаешь, что он нас забыл? – спросила Тереза. – Думаешь, Эндеру плевать, вернется ли он домой?
– Возвращение домой длится один-два дня. После этого начинается жизнь здесь. Угроза со стороны иностранных держав, обычная – а для него ненормальная – школа, постоянное вмешательство в его личную жизнь… И не забывай неутолимые амбиции и зависть со стороны Питера. Поэтому я спрашиваю еще раз: будет ли жизнь Эндера здесь счастливее, чем если бы он…