После этого они поехали к матери девочки. Им нужно было сообщить кое-что важное.
— Мисс Филипс, кажется, у вас муж пропал? Расскажите о том дне, когда вы видели его последний раз, — спокойный и непредвзятый голос полицейского немного успокаивал бедную женщину.
— Ну, я уезжала на неделю… Он оставался в доме с Эмили. Когда я вернулась, она сказала мне, что он ушёл, не сказав ни слова. Но вот сегодня она рассказала мне, что… — её голос задрожал, слёзы подступили к глазам, — что его сожрал какой-то клоун прямо у неё на глазах. Мужчины снова переглянулись.
— Мы наверняка имеем дело со сложным заболеванием, когда раздвоение личности не проявляется, так как больной полностью забывает о второй своей части, которая и творит страшные вещи. Было несколько подобных случаев в нашей практике, — ненадолго мужчина перервался, словно пытаясь подобрать слова, — поэтому мы пришли к выводу, что ваша дочь и убила вашего мужа. А так же нескольких детей. Возможно, она тот самый серийный убийца, которого мы разыскиваем.
========== Глава 19. ==========
Длинный светлый коридор. Но от него не чувствуется тепла, он холодный и угнетающий. Эмили медленно шла, сопровождаемая двумя санитарами. В этом коридоре было три палаты, если их можно было такими назвать. Нет дверей, только лишь ограда на замках, около которых стояли люди. Девочка смотрела в их невидящие лица, ей становилось страшно. Она боялась, что из неё сделают такую же. Что превратят её в ничего не понимающего овоща.
Её вели мимо двух предыдущих палат, в самую дальнюю от входа. По обе стороны от дверного проема сидели две санитарки. Они с презрением посмотрели на девочку. Эмили же смотрела не на них, а на стоявших женщин, державшихся за эту железную калитку. Одна из них была в возрасте, она смотрела на девочку с интересом и какой-то злобой. Вторая же была совсем ребенком, как Эмили. Вот только её взгляд не выражал абсолютно ничего. Словно какое-то животное из зоопарка, которого заперли в клетке, лишая возможности быть по-настоящему живым. От этих взглядов вспышки ужаса пробирали её до костей. Она никогда раньше не сталкивалась с подобными людьми, и сейчас, увидев тех, кого мир прячет за крепкими кирпичными стенами, она до ужаса была напугана. Эмили ощущала, что это все слишком. Слишком странно, слишком ненормально, слишком пугающе. Из всех возможных представлений своей жизни, она никогда не думала, что окажется в психиатрической клинике. Ей хотелось плакать без остановки, чтобы вместе со слезами её покинул и этот ужас, в который превратилась её жизнь.
— Перечисли список всей одежды, что есть на тебе. Чтобы потом вопросов не было. А то у нас, бывает, воруют, — когда она это услышала, то была шокирована еще больше прежнего, а взгляды, которые с неё не сводили, заставляли чувствовать себя неуютно. Эмили была в одежде, которую этим днем надела в школу.
— А почему ты вся в чёрном? Затяжная депрессия? — говорила вторая санитарка, девочка не стала отвечать ей, только лишь искоса посмотрела на неё. Позже ей выдали постельное бельё и сказали номер кровати. Когда ей открыли ворота, пришлось пройти мимо женщины, которая все время пристально за ней следила. По спине Эмили пробежал холодок, стоило ей только увидеть всех, кто находился здесь. А когда она шла в сторону, куда ей указали, с кровати вскочила темноволосая девушка и начала ходить по небольшому проходу между кроватями. Она ходила от стены к стене и каждый раз с силой ударялась об неё головой. Санитарки, которые это увидели, сразу зашли и уложили её на кровать, привязав девушку и не давая возможности вновь подняться. Позже она задрала ноги вверх и начала петь непонятную песню.
Сидя на своей кровати, предпоследней, почти около стены, Эмили с ужасом оглядывалась по сторонам. Девочка была до дрожи напугана, но всеми силами пыталась скрыть это. Как оказалось, странная женщина располагалась на соседней кровати. Когда она села, в очередной раз уставившись на Эмили, сердце пропускало по удару. Она как никогда в жизни испытывала подавленность и угнетенность.
— Это все ты… Из-за тебя они придут за нами! Зачем ты здесь?! Убить всех нас по их просьбе! — громко говорила она, тыча пальцем в девочку. В эту же секунду к ней подошла другая девушка.
— Ты когда-нибудь видела цыганку с голубыми глазами? — Эмили перевела взгляд с пожилой женщины, на девушку, которая сейчас к ней обращалась. Ком, подступивший к горлу, не позволил ей сказать ни слова, поэтому она просто отрицательно покачала головой. — Сейчас ты можешь на неё посмотреть. Вот я, перед тобой! — она улыбнулась. И эта улыбка была такой дикой, сумасшедшей, даже сам Пеннивайз не мог одной лишь мимикой нагнать столько жути. Женщина, которая стояла с ней рядом, засмеялась, но не пугающе, искренне. Но вот когда она совсем близко подошла к девочке, та даже вздрогнула.
— Жарко же, снимай кофту, — и она попыталась стянуть с неё легкую накидку, под которой была майка.
— Нет-нет, я тепло люблю, — даже по голосу можно было понять, что её невероятно напугали. И крепко держа кофту на себе, она отсела подальше. Тогда женщина хмыкнула и, потянув «цыганку» за руку, принялась танцевать с ней вальс. Все это казалось самым страшным кошмаром, Эмили боялась пошевелиться от всех взглядов, которые были прикованы к ней. Она бы сейчас все отдала, чтобы заменить этот ужас на те сны, где Пеннивайз поедал её, пугал, принуждал… Да что угодно, только не это!
— Ты не бойся Николь, она просто заботится, — сказала старушка, которая была с другой стороны от Эмили, около стены. Она казалось не такой, как остальные. В её глазах виднелась адекватность, да и вообще ей хотелось довериться.
— Я… Не боюсь, просто непривычно, — она пыталась привести голос в порядок. Как ни странно, с этой женщиной ей удалось более менее прийти в себя, она не отталкивала, как остальные, наоборот, пыталась успокоить. Эмили удивлялась, что вполне здоровый человек делает в этом месте.
Когда погасили свет, и все лежали на своих кроватях, по щекам девочки катились слезы. Она беззвучно плакала от беспомощности, от боли, моля всех богов помочь ей, мечтая проснуться дома, в родной кровати. Погрузившись в сон, она не сразу поняла, что происходит.
Такая знакомая канализация, знакомые запахи, знакомый клоун. Пеннивайз стоял на сцене, с которой когда-то показал девочке смерть отца. Он выглядел злым, но не устрашающим.
— Пеннивайз… — она прошептала его имя, как будто он — единственное спасение от всех невзгод. Слёзы подступили к глазам, а отчаяние давило с новой силой. Эмили хотела побежать к нему, но не могла сдвинуться с места, — ты нужен мне! Я потеряна, я не знаю, что делать!
— Я разочарован в тебе, Эми. Ты ни с чем не способна справиться. Ты бесполезна! — он говорил это с такой холодностью, что внутри неё что-то оборвалось.
Эмили была убита, растоптана, эти слова лишили её какого-либо смысла существовать дальше, причиняли столько боли. «Бесполезна, бесполезна, бесполезна…» — отовсюду слышалось это слово. Оно вгрызалось в сердце, уничтожая последние чувства.
Этот тяжёлый сон прервался, так как девочка почувствовала чьё-то дыхание на своем лице. Она резко открыла глаза и вздрогнула, к ней склонилась женщина, которая пыталась стянуть с неё кофту прошлым днём.
— Ты пахнешь страхом, — как ледяной водой эти слова обдали Эмили, внушая крайнюю степень уязвимости. Девочка надеялась, что, проснувшись, окажется дома, но она по-прежнему была в лечебнице. Женщина улыбалась. — Там зовут пить таблетки.
В этом месте дни тянулись невероятно долго, Эмили то и дело ждала вечера, когда выключат свет и можно будет заснуть, на несколько часов забыв о том, где она находится. Только в одну ночь выспаться не удалось совсем. Одна женщина стояла у двери, требуя у санитарок чего-нибудь поесть или покурить. Она говорила, что умрет, если не съест хотя бы что-то. В этой пожилой женщине играл нездоровый аппетит. Видимо, от таблеток, которые ей прописали. С каждой просьбой она становилась все громче, поэтому санитарке пришлось дать ей хоть что-то, предупредив о том, что этот перец очень острый, и его невозможно есть.