Блондинка заняла первую парту, ту самую, которой никого нет, и села. Сотни, казалось бы, пар глаз, смотрели на неё изучающе. Она пыталась абстрагироваться. Взяла из сумки тетрадь с ненавязчивым дизайном и принялась записывать дату.
Василиса Степановна (а именно так звали учительницу математики), высокая дама с симпатичным лицом, рассказывала новую тему. Ученики нехотя записывали теорию по очередной скучной теме и делились на группы: одна группа решала базовую математику, а другая — профильную.
Миланович ещё не определилась с экзаменами, хотя почти октябрь. Она спокойно наблюдала за макушками юношей и девушек, которые увлечённо работали, параллельно разговаривая и обсуждая сплетни.
Белокурая прижалась к подоконнику, находящемуся рядом с партой. Дождь усиливался с каждой минутой и лил без перерыва. Девушка следила за часами, ее глаза бегали по кабинету, изучая его. Взгляд остановился на надписи, которая, судя по всему, была выведена очень долго: «Алексей!».
Признаться, надписи на стульях и столах — это далеко не феномен. В прошлой школе тоже было так, но отличие этой парты от остальных — это то, что неизвестное имя было единственным. Рядом не было ни матерных выражений, ни нарисованных смайликов.
— Юля, ты собираешься выполнять работу? — женщина подошла к Миланович.
— Я ещё не выбрала направление, — блондинка спокойно пожала плечами.
Учительница многозначительно улыбнулась.
— Это не значит, что нужно сидеть без дела. Начнём, пожалуй, с базы. Серёжа, Юля будет с вами! — громко произнесла Василиса Степановна.
Из толпы ребят, гогочущих от каждого правильно задания, вдруг вышел рыжеволосый парень. Он кивнул, подзывая новенькую к себе.
— Иди.
Блондинка нехотя встала со стула и села к ребятам. Нужно сказать, что приём был не особо тёплым, как и обычно, но Миланович привыкла. Она приподнимала уголки губ всячески, когда на неё переводили взгляд. Ей хотелось стать тенью.
***
— Ну, что, тебе понравилось? — Серёжа Плотников, зам. старосты 11 «Б», улыбнулся новенькой, когда те вышли из кабинета.
— Да, но я гуманитарий, — Юля развела руки в стороны, пожимая плечами. Рыжий понимающе кивнул.
— Я тоже, поэтому и сдаю базу. Хочу стать журналистом, а ты?
Этот вопрос заставлял Юлю каждый раз задумываться.
— Не знаю, — честно призналась она. — Пока сложно о чем-то говорить, я пока думаю.
— Окей, надеюсь, что в скором времени ты определишься. — от парня ваяло спокойствием и решительностью. В этом огромном здании Миланович не чувствовала себя такой уж и одинокой, как утром. — Сходим как-нибудь погулять?
— Погулять? Нав…
— Напишешь мне, ладно?
Телефон. У неё же нет телефона.
— Оставь свой номер, я… забыла телефон дома.
— Хорошо, — Серёжа спокойно достаёт лист бумаги и записывает номер, аккуратно выводя цифры. — Только не забудь! — он поднимает указательный палец вверх и весело смеётся.
— Хорошо, — Юля приподнимает уголки губ в немой усмешке. Парень отходит от неё, так как его друзьям не терпится почти в столовую.
Миланович снова чувствует себя одинокой. Она опускает взгляд, но поднимается на третий этаж, в кабинет литературы.
Тамара Викторовна, чудная женщина в больших круглых очках, косо поглядывает на новую ученицу. Не проходит десяти минут, как класс собирается в кабинете.
Блондинке хочется, чтобы этот день поскорее закончился, ведь ее все игнорируют. Она пыталась подружится с кем-нибудь из класса, но усилия тщетны. Все какие-то… токсичные?
— Кого нет? — стальной голос Тамары Викторовны заставляет невольно съеживаться. Она поднимает взгляд на старосту, которая потирает переносицу, считая одноклассников.
— Уманский должен подойти сейчас, — староста, Катя Синицына, глубоко вздохнула.
— Он уже месяц никак дойти не может, — Татьяна не шутит с учениками, об этом знают все.
— Ну, Тамарочка Викторовна, ну давайте подождём три минуточки, он обещал прийти, — умоляюще сказала Катя.
Литератор сморщилась.
— Ладно, ровно три минуты. Миланович, где книга? — женщина переводит недовольный взгляд на новенькую.
— Я сегодня пойду в библиотеку, — блондинка приподнимается с места.
— Если ты не знаешь, у нас есть определённые правила.
— Я знаю.
— Сидеть на последней парте — это отвратительно, — с неким отвращением проговорила Тамара. С чего она перескакивает с темы на тему?
— Не считаю, что последняя парта чем-то плоха, — голос Миланович на удивление очень спокоен.
— Садись за первую, тут никого нет! — тон женщины заметно повышается. Все в классе перешептываются, надеясь, что сейчас случится конфликт и будет, что обсудить. Одна, Юля спокойно садится за первую, не забывая о рюкзаке. На столе она вновь видит то же имя: «Алексей!». Что за чертовщина? Сегодня день сурка? Почему везде одно и то же имя?
— Кто-нибудь дайте учебник Юле, я начну объяснять тему.
— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, Тамара Викторовна, помните? — одна из подруг Синицыной весело хихикнула, глядя на блондинку. В классе прокатился короткий смешок.
— Мартынова, я не давала тебе слова, — женщина прищурила глаза, затем начала искать фамилию девушки в журнале.
— Шутка это была, шутка. Тамара Викторовна… — девушка не успела договорить, как в класс ворвался парень. Он тяжело дышал и пытался отдышаться. На правом плече болтался рюкзак, и, судя по всему, он был пуст.
Незнакомца осматривали все, в том числе и Юля.
— Уманский, да вы появились, как Зевс на Олимп, — саркастично подметила Тамара Викторовна, приторно улыбаясь.
— Доброе утро, извиняюсь за опоздание, — он все еще задыхался и старался перевести дыхание.
— Проходи, — сухо сказала литератор и принялась объяснять новую тему.
У парня не было никакого желания уходить вдаль кабинета, поэтому он сел рядом с Юлей.
— Проваливай отсюда, — предупредительно произнёс одноклассник.
Миланович удивленно подняла левую бровь.
— Прошу п…
— Видишь имя на парте? — он указательным пальцем левой руки указал на ту самую надпись, которую блондинка видела и в кабинете математики.
«Алексей!»
Глаза новенькой расширились от удивления. Она посмотрела на него и даже открыла рот в удивлении: в глазных яблоках полопались капилляры, щеки ввалились, круги под глазами, волосы небрежно уложены, даже немного промокли из-за дождя, но взгляд… Взгляд пугал больше всех. Темные глаза Уманского, казалось, смотрели в душу Юли. Он немного наклонился, дабы учительница не услышала его.
— Я же сказ…
— Надо было приходить раньше, — шепнула Юля, отодвигаясь от него к стене.
— С ума сошла? Кто приходит в девять в школу? — он лениво вытащил из рюкзака тетрадь темного цвета и белую ручку с синими чернилами. Принялся писать кривым почерком, изредка глядя на новую соседку.
— К примеру, тот, кто хочет сесть на своё место.
— Я был тут.
— Когда?
— Полгода назад, — совершенно спокойно сказал Уманский.
— Приходи через полгода, меня как раз тут не будет.
— Ты что, новенькая? — вдруг спросил он, будто они уже обсудили тему раздела парты.
— Да.
— Как зовут?
— Тебя волнует?
— Очень приятно, Тебяволнует. Я Лёша Уманский, — черт, почему сейчас он совершенно спокоен? Алексей спокойно пишет что-то с доски, пока Юля изучает его. — Дыру сверлишь? — шутит он.
Миланович молчит. Она изредка глубоко вздыхает. Молит, чтобы этот урок, как и этот день, быстро прошёл.
***
День прошёл не быстро, но все же закончился. Даня и Марго уехали на час раньше, хотя хотели остаться и подождать сестру, ведь у неё нет мобильного телефона. Блондинка попросила их уехать, пообещав, что приедет сама. Так и случилось.
Она доехала до дома и поднялась по лестнице. Остановилась на одном из этажей и села на ступеньку, кладя рюкзак рядом с собой. Юля закрыла лицо руками, ее плечи предательски подрагивали, а из глаз градом посыпались слёзы.