— Разберёмся, бабуля! Не переживай!
— Ну, попробуй, сынок, — в её голосе не чувствовалось уверенности.
Я шагнул к двери. Прислушался.
— Нельзя так! — говорил Сергеич, по всей видимости. — Надо идти на север!
— Точно-с, — подтвердил Иваныч, и я улыбнулся. Как приятно слышать голоса друзей. — Алексей Петрович не одобрил бы наше бездействие.
— А где твой Алексей Петрович?! — крикнул раздражённым голосом Чёрный Рон.
Двери распахнулись.
— Здесь! — на весь дом разнёсся мой громкий возглас. Я оказался в просторной комнате, где за одним большим столом сидело около тридцати землян.
На противоположной стороне Рон, сбоку от него Перегрин, Жора, Лена, Громмал и другие. С ближайшей стороны я узнал Иваныча, Сергеича, Джандара и Таню.
Разные эмоции отразились на знакомых мне лицах – от облегчения и радости до расстройства и огорчения. Но кое у кого промелькнула злоба, почти ненависть. Я отчётливо узрел их в глазах Рона и Перегрина.
— Алексей Петрович! — воскликнули на радостях Сергеич с Иванычем. Они выбежали ко мне, чуть ли не сбивая остальных по пути.
— Живой и здоровый! — обнимали они меня. Я чувствовал исходившую от них искреннюю радость.
— Вы как, братцы? — приветствовал я. Так стало на душе хорошо, среди друзей. — Джандарчик, Танька? А вы как?
— Хорошо! — закивали они, обступая меня.
— Ой! — послышались встревоженные глаза, когда заметили еле живую Пусеньку. — Ох, бедняжка, как постарела…
— Да уж, — откликнулся я. — Так, ладно, с этим позже разберёмся, — я повернулся к другой части землян, которые явно не обрадовались моему появлению. — Сейчас мне важнее другое, что тут у вас происходит? Почему вы тут, когда требуется помощь на севере?
Я уселся на ближайший стул и воззрился серьёзно на тех двоих.
Рон натужно улыбнулся.
— Алексей Петрович! Я рад, что ты вернулся…
— Ближе к делу, Рон. Почему я иду по улицам и слышу, как местные оскорбляют нас. Почему землян называют дармоедами? Вам не стыдно?
Гном молча смотрел на меня, будто что-то переваривая… и выдал:
— А кто ты такой, чтобы что-то требовать?! Ты сам то где был?!
— Да! — поддакнул Перегрин. — Бросил нас, а теперь явился – не запылился. Ушло твоё время. Начальство сменилось.
Тут Сергеич с Иванычем вскинулись на них.
— Да как вы смеете? Вы забыли, кто из вас сделал великих воинов? От одного взгляда на которых тряслось всё воинство Готара?
— Точно-с! Забыли великие деяния Алексея Петровича! Кто вы без него?
Но Рон был непрошибаем – крысячья натура.
— Что было, то было. Он же сам бросил нас?
— Это как я бросил? — меня стала раздражать их наглость. — Меня буквально вырвало из боя, и очнулся я уже вообще на другом конце света. На острове.
— В смысле? — не понял Перегрин.
— В коромысле! — огрызнулся я. — Не было и дня, когда я не думал о вас. Но не было и корабля, чтобы приплыть, — мой голос перешёл в крик. — Я два месяца ждал чёртов корабль! А что вы? — я окинул всех вопрошающим взглядом. — Пока я был заперт на острове, вы сбежали сюда, как трусы? Вы хоть пробовали меня искать? Предпринимали какие-то попытки?
Почти все опустили взоры. Кроме Рона, Перегрина, Жоры, Лены, Громмала.
— Братанчик, — начал было Громмал.
— Я тебе не братанчик! — грознозыркнул я на него, и тот замолк. — Вот Сигурд – молодец, — продолжал я, — остался на севере и посвятил себя борьбе с врагом. Он чем лучше или хуже вас? Чем сильнее или слабее? Такой же землянин. Или ему больше всех надо? — я был зол не на шутку. Столько времени мечтать о встречи с ними, а они вот так… — Всем надо! Это наша общая война!
— Заткнись! — рявкнул на меня Рон, напрягшись всем телом и скривив лицо.
— Иди сюда, щенок! — сорвался я в его сторону. И Рон подался навстречу.
Но нам не дали сойтись. Все земляне повскакали с мест, встав между нами. Кроме Жоры, Перегрина, Лены и Громмала: те словно хотели этой драки. И болели явно не за меня. Да что я такого сделал-то, что они меня так возненавидели? Может, не смогли простить мне прошлую взбучку. Сами же тогда и напросились.
— Стойте! Решим вопрос цивилизованно, — послышались голоса.
— Цивилизовано, — гаркнул я, — решают с разумными! А эти твари, — я указал пальцами на Рона и Перегрина, те дёрнулись с яростными криками и лютой ненавистью в мою сторону, но их тоже держали плотно, — это животные! Не понимают доброго отношения к себе. Быстро забывают. Ро-о-он! — вскричал я, что стены помещения задрожали. — Я тебя один раз простил, и ты мне вот так отплатил?