Лиза выплыла из черных клубов дыма, и Эльдар не удержал вскрика, взглянув ей в глаза: пустые, мертвые, похожие на мутное зеленое стекло. Из-под золотых зубцов короны, впившихся в кожу, стекали темные ручейки крови, медленно прокладывали дорожки по бледному изможденному лицу. В безжизненно повисшей руке Лиза держала что-то лохматое, круглое, черное — всмотревшись, Эльдар понял, что это голова Рудина, которую, судя по грязным лохмотьям кожи, попросту оторвали от тела.
Должно быть, Томаш заметил приближение новой владычицы и благоразумно унес ноги. Да и с Эльдара снял все заклинания, здраво решив не связываться с Лизой.
— Лиза…, - едва слышно окликнул Эльдар, и девушка рухнула на землю. Он бросился к ней, осторожно перевернул на спину, пинком отшвырнув голову Рудина, и увидел, что русалку в буквальном смысле слова распирают изнутри противоборствующие силы. Заимствованная мощь земных магов и могущество короны владыки двух миров сейчас переплетались в причудливый клубок, пытаясь как-то примириться друг с другом и не уничтожить временное пристанище в человеческом теле. Сдавленно ругаясь сквозь зубы, Эльдар попробовал снять корону, но лишь ободрал руки о ее шипастые зубцы — венец из темного золота сидел на девичьей голове, как влитой, и это давало Эльдару какую-то надежду. Если корона признала нового владельца и отказывается покидать его, то у Лизы есть все шансы выжить.
— Держись, — произнес он и, подхватив Лизу под мышки, открыл колодец между мирами. Спекшиеся губы Лизы дрогнули, выпуская на свободу какое-то неразборчивое слово, и Эльдар упал в туман перехода, моля тысячу богов выпустить их не посреди трассы или над океаном, а где-нибудь в более спокойном месте.
Открывать глаза не хотелось. Голову стягивало, словно волосы собрали в слишком тугой хвост, почему-то саднил лоб, и ужасно болели руки. Лиза чувствовала, что лежит на чем-то мягком и прохладном, вокруг нее много народу, и голоса этих людей были далеким гулом моря. Волны разбивались о берег, уходили и возвращались снова, волны решали ее судьбу, и Лиза прекрасно знала, что решать больше нечего. После того, как она оторвала Кахвитору голову одним движением мощных когтистых лап, сотканных из тумана, все решения потеряли смысл.
Во тьме перед глазами плавало золотое расплывчатое колечко. Лиза попробовала сфокусировать внутреннее зрение и увидела, что колечко усыпано множеством острых шипов, покрытых странными темными пятнами — не то ржавчина, не то кровь.
— Осторожно, госпожа гхоула, — спокойный доброжелательный голос оказался знакомым, и Лиза, вслушавшись в его оттенки, поняла: это же тот самый голем, которого Совет отправил в Параллель. Что же, она в замке Кадеса?
«Где я?» — подумала Лиза.
— Вы в безопасности, госпожа гхоула, — с готовностью откликнулся голем, и Лиза поняла, что задала свой вопрос вслух. — Все хорошо, вы в центре Знаменского. Не волнуйтесь.
Лиза вздохнула и открыла глаза. Ворвавшийся свет ударил по беззащитным зрачкам огненной многохвостой плеткой, и Лиза не удержалась и заплакала от боли. Когда язвящее жжение улеглось, Лиза увидела, что лежит на самой обычной больничной койке в самой обычной палате. За открытым окном раскинулся беззаботный весенний город, снизу доносился гул и сигналы машин, едущих по улице, чириканье птиц, далекие людские голоса. Контраст с тем, что Лиза видела совсем недавно, был таким, что она невольно растерялась.
Голем, облаченный в белый халат поверх таких же белых футболки и брюк, с готовностью поднес ей пластиковый стаканчик с трубочкой. Судя по запаху, там был апельсиновый сок.
— Попейте, — заботливо сказал Артем, и трубочка аккуратно прикоснулась к потрескавшимся губам Лизы. — Вам сейчас надо как можно больше пить.
Лиза послушно сделала несколько глотков, и довольный голем убрал стаканчик.
— Ты не разбился, — промолвила Лиза, констатируя факт, и добавила: — Я бы написала на твоем гербе что-нибудь, вроде «Доблесть и верность»…
От слов и сока горло стало саднить. Голем поправил подушку, устроив Лизу поудобнее, и сказал:
— Если захотите, можете дать мне герб. Вы теперь можете это сделать, а я не против.
— Как ты вернулся обратно? — спросила Лиза шепотом. Шептать можно было сколько угодно: это оказалось совсем не больно. Голем улыбнулся и присел на табурет рядом с кроватью.
— Кадес перебросил меня, — сказал Артем, — в ту точку, откуда я прибыл. Представляете, — он сконфуженно улыбнулся. — Меня выбросило в зал заседания Совета. Прямо на стол перед Знаменским.