— Умница, — с неожиданной мягкостью похвалил Рудин. — Пока я готовлюсь, послушай. Итак, ты, грубо говоря, нулевой пациент, и есть все основания считать, что у тебя сохранилась максимальная связь с владельцем книги…
— Это я уже поняла, — перебила Катя. — В зале заседаний ты был очень красноречив.
Рудин, который тем временем разминал запястье правой руки, воззрился на нее так, словно в комнате заговорила мебель и сказала ему какую-то гадкую до невероятности чушь.
— Я не разрешал перебивать, — процедил он, и его холодный мрачный голос поставил бы на место любого выскочку — но не Катю. Ей, в общем-то, внезапно стало все равно, что с ней будет. — И не разрешал мне тыкать.
Катя пожала плечами.
— Я тоже не разрешала тыкать, — твердо сказала она. Улыбка Рудина была похожа на оскал очень опасного хищного зверя. Приблизившись к столу, он склонился над Катей, на какое-то мгновение оглушив и смяв тяжелым запахом усталости и откровенной злобы, и заговорил — медленно, отчетливо, так, чтобы не оставалось простора для толкований:
— Кать, мне тебя не жаль. Ты умная девочка, пойми правильно. Людям во власти ты нужна. Ты им важных свидетелей с того света приводишь. А вот мне все равно, жива ты или нет. Станешь раздражать — выпотрошу так, что закапывать будет нечего. А от Знаменского и его шефа отбрешусь, авось не в первый раз.
Он сделал паузу, оценивая выражение ее побледневшего лица, и добавил:
— Впрочем, все-таки можно на «ты». Меня зовут Сергей. Твое имя я знаю.
Катя зажмурилась. Рудин выпрямился и сделал несколько шагов в сторону, неприятно похрустывая пальцами. Почему-то Кате подумалось, что именно с таким отвратительным звуком он будет ломать ей кости, если понадобится, и Эльдар, так старательно избегавший смотреть в ее сторону, уже не придет, чтобы защитить.
Послышался легкий треск, и от пальцев Рудина отделилась сияющая бледно-голубая паутина, та самая рамка, которую он настраивал для работы. Когда сеть опустилась на Катю, та скорее догадалась, чем ощутила, что горит кожа. Боли почему-то не было — Катя обоняла отвратительный запах горящего мяса, но чувствовала только холод, идущий от поверхности стола.
— Не дергайся, — снова посоветовал Рудин. — Нарежет порционными кусочками. Сейчас еще немного пожжет и отпустит.
Катя и не дергалась — она лежала неподвижно, как мертвая или как деревянная кукла, у которой выдрали душу, брезгливо изучили, перебрасывая с ладони на ладонь, и небрежно запихали обратно. Вскоре сеть с неприятным чавкающим звуком отлепилась от ее тела и рассыпалась в воздухе пригоршней искр. Рудин, смотревший на Катю так, словно пытался отследить малейшие изменения в выражении ее лица, довольно кивнул и подошел к столу.
— Теперь терпи, — сказал он и прижал указательный палец к левой ключице. Вот это было действительно больно. Катя закусила губу, чтобы не заорать: кожу под пальцем жгло, словно туда попала кислота. Однажды в школе, во время лабораторной по химии Кате на руку попала кислота — впечатлений хватило надолго.
По виску стекла капля пота. Рудин перевел руку вниз и накрыл ладонью левую грудь Кати. «Если у меня сейчас остановится сердце, то я не удивлюсь», — подумала Катя. Рот наполнялся кровью из прокушенной губы, и Катя молилась только об одном: не кричать. Палач и садист не должен увидеть ее слез и услышать криков.
Рука легла ниже, под ребра. Катя смотрела вверх, туда, где устало гудела лампа, и старалась думать о мелочах. О странной картине на стене Эльдаровой квартиры. О запахе осеннего ветра. О шелесте книжных страниц. О чем угодно, лишь бы не о том, что несколько часов назад он был рядом — и в то же время невероятно далеко, в ином пласте реальности.
— Молодец, — сказал Рудин откуда-то издалека. — Еще немного.
Ладонь опустилась на живот. Теперь Катя точно знала, что вытерпит эту пытку, не закричав. Жжение усилилось настолько, что вместо огня Катя стала ощущать пронизывающий холод, а потом оборвалось, и расплывшийся перед глазами мир снова обрел резкость и четкость очертаний.
Рудин выглядел довольным. Катя смела надеяться, что теперь он отпустит ее с миром, раз уж получил все, что нужно. В губы ткнулась белая пластиковая соломинка — Рудин поднес Кате коробочку апельсинового сока.
— Пей, — приказал он и, когда Катя послушно сделала несколько глотков, промолвил: — Пока лежи, я еще не закончил.
— Я не тороплюсь, — сказала Катя. — Похоже, у меня сегодня выходной.
— У тебя даже больничный, — откликнулся Рудин. Запустив пальцы в карман, он достал смартфон, некоторое время что-то в нем искал, а затем сообщил: — На ближайшие две недели ты поступаешь в мое полное распоряжение. Завтра утром поедем на новую квартиру. Можешь взять с собой голема, если хочешь. Будет помогать тебе до сортира добираться.