— Сейчас, — с нажимом сказал он, — очень важно, чтобы ничто не помешало моему замыслу. Спрашиваю еще раз: они ушли именно здесь?
Лиза хотела было спросить, с чего это он вдруг усомнился в ее словах и почему сам не чувствует остаточных нитей от двух магов, провалившихся в иную реальность, но в итоге решила просто спокойно кивнуть.
— Да. Здесь, в этой комнате.
— Хорошо, — сказал Рудин с какой-то странной, необычной для него мягкостью в голосе. — Я слишком много поставил на карту, видишь ли. Так значит, ты была в Параллели только с краю?
— Да, — откликнулась Лиза, не понимая, куда он клонит. Рудин снял пальто, сбросил его на смятую кровать и красивым жестом протянул Лизе руку, словно приглашал на танец. Лиза послушно встала, и Рудин притянул ее к себе и негромко, почти неслышно произнес:
— Тогда держись. И не бойся.
Некоторое время ничего не происходило, и Лиза, плотно прижатая к груди гхоула, слушала далекий размеренный стук его сердца, и думала о том, что ей не хватает воздуха. А потом неожиданно стало темно. Тьма была абсолютной, непроницаемой, не знавшей о том, что бывает свет. Лиза куда-то падала сквозь эту тьму и, кажется, кричала — умоляла Рудина не разжимать рук. Шелк рубашки, к которому она прижималась лицом, медленно менялся — грубел, обретая холодную непроницаемость металла, человеческая ладонь на плече Лизы покрывалась ледяными пластинками латной перчатки, и, когда свет ворвался во тьму, выжигая глаза, где-то далеко и рядом прозвучало влажное хлопанье тяжелых крыльев, а Лиза ощутила запах ветра чужого мира.
Крылатое существо, державшее Лизу в объятиях, скользило по воздушным потокам, то лениво ловя ветер, то срываясь в небо. Ветер то ласково покачивал их в прохладных ладонях, то безжалостно забивался в горло, не давая дышать. Голубой купол неба вставал на дыбы — а потом возвращался на прежнее место, чтобы в следующий миг снова изменить положение. Квадратики лоскутного одеяла земли внизу качались, словно земля была морем.
Пальцы Лизы скользили по влажной зеркальной глади лат в безнадежной попытке удержаться, если Рудину придет в голову блажь разжать руки и сбросить ее вниз. Кажется, Лиза кричала — до тех пор, пока окончательно не сорвала голос; кажется, откуда-то сбоку величаво выплыла выпуклая гладь моря с алыми соринками — парусами кораблей — и толстым шнуром впадавшей в него реки. Солнце, кокетливо укутываясь румяной шалью облаков, шло к закату. А потом Рудин сорвался вниз в пологом пике, и земля вдруг стала очень близко и бросилась в лицо, оглушив запахом цветущих растений, пролившегося дождя и солнечного ветра.
На какое-то время сознание Лизы помутилось — она снова стала четко воспринимать мир только после того, как человек в нестерпимо сияющих серебряных доспехах мягко опустил ее на траву и, отойдя в сторону, вскинул голову к небу, подставив лицо вечернему ветру. Закатное солнце залило его алым светом, и казалось, что серебряный нагрудник, богато украшенный резными фигурками, покрыт кровью. Огромные белые крылья медленно складывались за спиной перо к перу. Только сейчас, когда обветренное лицо нестерпимо жгло, а глаза, казалось, никогда не смогут закрыться, Лиза увидела тонкий зубастый обруч золотой короны на голове гхоула.
Рудин очень сильно изменился — стал выше ростом и шире в плечах, прежде коротко подстриженные волосы теперь свободно струились длинными темными прядями, а левую половину лица покрывала сеть причудливых шрамов, чем-то похожих на странную татуировку. Заметив, что Лиза относительно пришла в себя после перехода, он приблизился к ней и галантным движением протянул руку, закованную в шипастую латную рукавицу.
— Вставай, — произнес он. Голос изменился тоже, став бархатнее, богаче на оттенки. Где-то в его глубине извивалось обещание мучительной смерти в случае неповиновения. Опершись на руку, Лиза легко поднялась на ноги и подумала, что мучительно хочет воды. Любой, даже самой грязной и гнилой. Хотя бы в лужу лицо опустить.
— Вы очаровательны, мадам, — здоровая половина лица Рудина дрогнула в улыбке, вторая, испещренная белыми росчерками шрамов, осталась неподвижной. — Добро пожаловать домой.
Лиза жалко улыбнулась: желание погрузиться в воду становилось нестерпимым, и она почему-то знала, что Рудин прекрасно это понимает. Откуда-то сзади появился мелкий дробный звук, неприятно стегнувший по натянутым нервам, и, оглянувшись, Лиза увидела белый отряд всадников. Серебряные латы тускло блестели в свете заходящего солнца, молочные растрепанные султаны на головах лошадей трепетали на ветру, треугольные знамена казались высунутыми окровавленными языками. Всадники приблизились и, взяв Рудина и Лизу в кольцо, дружно сняли шлемы и склонили головы.