ДАНГЛИСОН
822 ОПИСАНИЕ и СИМПТОМЫ – Я поделюсь с читателями своим опытом в отношении такой страшной болезни как холера. В 1852 году, когда я проживал в Макон Коунти, Мо., она разразилась среди моих соседей, несколько человек из них умерло от ее гибельного воздействия. Один брат заболел ею, и она унесла его жизнь. В тот год холера была чрезвычайно распространена по всем Соединенным Штатам, и наблюдалось много случаев заболеваний в Миссури и Канзасе. Занимаясь в то время медицинской практикой, ко мне обращались за медицинской помощью во многих случаях.
823 Я не знаю, что такое холера, ни то, откуда она приходит, ни то, куда уходит. Я знаю, что во время ее распространения в Миссури, этому предшествовал чрезвычайно дождливый сезон, за необычайно сильными ливнями наступила сухая, холодная, весенняя погода, затем установились жаркие дни, и началось распространение холеры. Обычно ее начало сопровождалось болями в желудке, с последующей рвотой и расстройством, что могло продолжаться несколько часов. Отмечалась небольшая головная боль. Глаза западали и казались безжизненными. Пульс вялый. Функция легких также была затруднена. Когда воздух вдыхался, то казалось, будто легкие не могли утолить свой голод, несмотря на то, что вбираемого воздуха было достаточно, чтобы при этом грудная клетка вздымалась ненормально высоко. Когда воздух выдыхался, то казалось, что ребра и грудина опадали назад, приводя к ненормальному сокращению всей грудной клетки. Я думаю, что скорость функционирования легких составляла примерно четыре или шесть вдыханий за минуту. У пациентов вырывался необычайно тяжкий стон, который я описал бы, как долгое - ОХ! Вскоре после того, как возникал такой стон, по всему телу проступала испарина, как будто его обтерли губкой, пропитанной водой. При каждом вдыхании воздуха вся пористая система так сильно выбрасывала пот, что я видел как, пропитывая простыню, матрац и, стекая на пол, он исчезает в расселинах на полу. Я полагаю, что пот, выделяющийся из тела больного на этой стадии, если собрать его весь вместе, мог бы составить непрерывный поток диаметром с обычный круглый грифельный карандаш.
824 Меня позвали к пациентке, м-с Пирс, которая жила за шесть, восемь миль, в деревне. Она умерла, когда я добрался до ее дома. Близкие рассказали мне о ее сильных страданиях и предсмертных спазмах. При осмотре я обнаружил, что ее тазобедренный сустав совершенно отчетливо выдвинут из вертлужной впадины, и необходимо было сделать его вправление прежде, чем ее положили бы в гроб. Я слышал от других, насколько тяжелы бывают спазмы, но это был единственный случай, на который я обратил свое внимание. Я не знаю, что это за необычное состояние, при котором воздух способен вызывать смертельный исход.
825 В 1854 и 1855 годах я находился в Канзасе и, у меня была более обширная практика с холерой, я хорошо ознакомился с течением этого заболевания и общераспространенными методами его лечения, которые оказались весьма успешными. Приступ этого заболевания настолько внезапен, что люди приготавливали и хранили у себя в доме особую смесь, которую они называли холерным лекарством. Она состояла из кварты виски, двух унций тинктуры камедного дерева, одной унции тинктуры стручкового перца и одной четверти унции опия. Они принимали четверть стакана этой смеси каждые три часа до тех пор, пока не наступало облегчение состояния. В то время я ничего не знал об остеопатии и во всем полагался на лекарства. С тех пор я был вынужден столкнуться с тяжелыми случаями заболевания, которые были, судя по всему холерой, при которых отмечались все ее симптомы. В каждом таком случае это легко поддавалось остеопатическому лечению.
826 ЭТИОЛОГИЯ, – учитывая на сегодняшний день, свой практический опыт работы в качестве врача и механика - остеопата, я убежден и, мне удалось определить это, что приступ холерного заболевания начинается в легких. Я наблюдал, что вся грудная клетка, как передняя ее часть, так и задняя, чрезвычайно холодные. В пятидесятые годы я думал, что холодная грудная клетка или похолодание тела бывают в том случае, когда в легких происходит конденсация водорода и кислорода. Когда я видел ручьи пота, струящиеся по телу больного, мне не сложно было догадаться, что это – холера. Я был молод, и ни один авторитет и ни один консилиум, с которыми мне пришлось встречаться, даже не навели меня на мысль о том, что в легких может генерироваться, а телом поглощаться такое количество воды, которого достаточно, чтобы утопить в нем все питательные элементы крови. Несколькими годами позднее, я убедился, что водород и кислород могут конденсироваться в сосуде (в бутылке) и доказал, что эти два газа выделяют воду. Для подтверждения данного умозаключения я вспомнил об эффекте противохолерного лекарства домашнего приготовления, смеси виски, стручкового перца, камедного дерева и опия, когда его давали пациенту, уже недалекому от смерти, и то, как оно разогревало его, а состояние больного после него улучшалось.
827 В то время я не предполагал, что низкая температура тела могла останавливать процесс потения. Я не знал, что атмосферный воздух, поступавший в легкие, создает соединение водорода, кислорода и других газов, образуя при этом воду, которая способна впитываться посредством секреторной системы и распределяться по всему организму до тех пор, пока содержание воды в нем не станет достаточным; столько же, сколько составляет эквивалентный объем воды, который может впитываться губкой и который при его выдавливании можно сравнить с чрезмерным потением, наблюдающимся при холере. В то время я также узнал неожиданным и об опасном воздействии страха, который, я считаю, в значительной степени, стал причиной того, что организм начал вырабатывать избыточной количество воды и выбрасывать его потом за ненадобностью.
828 Позвольте мне рассказать вам об одном случае, иллюстрирующим это, и сделать из моего рассказа соответствующие выводы. Один молодой человек, бывший моим приятелем, принял приглашение сопровождать меня во время моего визита к отцу и матери, которые в 1854 году жили в Шоуни Мишн (Shawnee Mission) в пятидесяти милях западнее Канзас Сити и вблизи Коу Ривер. Мы нанесли визит в миссию и отправились назад в Мэйкон Каунти, Мо., возвращаясь путем через Канзас Сити, где, как мы слышали по разговорам, происходили вспышки холеры на судах и в прибрежных речных городах, расположенных по побережью от Канзас Сити до Нового Орлеана. Холера стала основной темой бесед с людьми, которых мы встречали, когда путешествовали к востоку. Когда мы находились приблизительно в шести милях от Канзас Сити, в верхней прерии я почувствовал, что мы, наконец, вне опасности и только лишь ради шутки сказал своему приятелю, что у меня холера. Я совершенно не подумал об эффекте сказанных слов, но, не проехав дальше и четверти мили, он обернулся ко мне, бледный как смерть, при этом у него показались все признаки внезапного приступа холеры – испарина, похолодание тела, тошнота и все прочие. Я попытался переубедить его. Рассказав ему, что мне стало весело по поводу того, что нам удалось избежать опасности, я решил посмеяться, а на самом деле холеры у меня нет. Но мои слова не возымели на него никакого действия, и я испугался, что он может умереть. Он совершенно не реагировал на меня, и все предвещало, что, по-видимому, у него через несколько минут может наступить состояние коллапса. Не зная, как привести его в чувство, и представляя себе, что отец может сделать со мной, если возьмет кожаный ремень и отхлещет меня и, как от гнева и от порки мое тело разогревается. Так, что, не долго думая, я решил отхлестать своего друга для того, чтобы вызвать у него необходимую реакцию на то состояние испуга, в котором он находился. Итак, я слез, отвязал свой стремянный ремень и начал сильно хлестать по нему. Он не обращал на это никакого внимания, пока я не нанес ему, по крайней мере, дюжину ударов, после чего он, наконец, взглянул на меня и сказал: «Ты причинил мне боль». На нем была одежда с короткими рукавами, а я продолжал наносить ему по спине хорошие, тяжелые удары до тех пор, пока в нем не пробудился гнев, и он не сказал: «Если ты не сейчас же не прекратишь, то я прикончу твою лошадь». Так я узнал, что мое лекарство возымело действие, и был счастлив от того, что мой приятель не умрет здесь, в открытой прерии, за много миль от дома.