Клубный Ряд раньше представлял собой вереницу подозрительных личностей, торговавших крадеными собаками; теперь же это невообразимо огромный рынок под открытым небом. Я бродил по нему около часа, но старая магия не действовала. Купил я всего лишь омерзительного вида пластиковый предмет, которым можно будет дразнить Джока — под названием «Драть твою псину», — и направился домой, чересчур ополоумевший даже для того, чтобы заблудиться. Подумал было заехать на Фарм-стрит и успеть на какую-нибудь громокипящую иезуитскую проповедь, но осознал, что в моём нынешнем расположении это может быть опасно. Благозвучная логика и прозрачность пришпоренных иезуитских творений воздействует на меня, как песни сирен, и меня не отпускает ужас, что настанет день и я Буду Спасён — точно женщина в менопаузу; и как же тогда будет хохотать миссис Спон! Они действительно омывают вас в крови агнца, или это Армия спасения так говорит?
Джок уже был дома, скрупулёзно невпечатлённый моим ранним подъёмом. Мы не подвергли друг друга допросу. Пока он готовил мне завтрак, я тихонько сунул «Драть твою псину» канарейке в клетку.
После чего немного вздремнул, пока не позвонил Мартленд.
— Слушайте, Чарли, — прокрякал он, — ничего не выходит. Я не могу организовать всю эту дипломатическую канитель, Мининдел велел мне идти и себе в килт напрудить.
Я был не в настроении служить игрушкой в руках мартлендов этого мира.
— Очень хорошо, — бодро отбарабанил я, — давайте обо всём этом просто забудем.
И повесил трубку. После чего переоделся и проложил курс к «Кафе Рояль» и ланчу.
— Джок, — сказал я уже на пороге. — Вскорости мистер Мартленд будет телефонировать снова с известием, что все в конце концов уладилось. Скажи ему «Хорошо», будь добр? Хорошо?
— Хорошо, мистер Чарли.
«Кафе Рояль» полнилось людьми, делавшими вид, что они заглядывают сюда частенько. Ланч мне понравился, но не помню, каков он был.
Когда я вернулся в квартиру, Джок доложил, что Мартленд являлся лично — приехал аж из того, что он называет Кэнонбери, чтобы попререкаться со мной непосредственно, однако Джок дал ему от ворот поворот.
— Он, чёрт бы его взял, чуть на коврик не нахаркал. — Так метко Джок обрисовал Мартлендово прощальное настроение.
Я отправился в постель и читал книжку непристойного содержания, пока не уснул, что случилось вскоре. Хороших неприличных книжек теперь не сыщешь, перевелись умельцы, понимаете? Эти шведские с цветными фотографиями — хуже всех, как считаете? Точно иллюстрации к справочнику по гинекологии.
Меня разбудила миссис Спон — ворвалась ко мне в спальню в красном и мокром на вид брючном костюме; напоминала она моющуюся Великую Блудницу. Я сокрылся в простынях, пока она не поклялась, что всего-навсего пришла сыграть в кункен. Играет она в него божественно, но везет ей, бедняжке, просто кошмарно: обычно я выигрываю у неё шесть-семь фунтов, но, с другой стороны, она с меня содрала целое состояние за оформление интерьера. (Моя неизменная практика: играя в кункен, случайно оставлять одну карту в коробке — поразительно, сколько остроты извлекается из осознания того, что в колоде недостает, к примеру, девятки пик.)
Через некоторое время миссис Спон, как обычно, пожаловалась на холод — я не потерплю у себя центрального отопления, оно портит антикварную мебель и пересушивает трубы. Поэтому она, как, опять-таки, обычно, забралась ко мне в постель (послушайте, бога ради, да ей, должно быть уже шестьдесят), и мы какое-то время поиграли с ней в «попался», пытаясь пришлёпнуть руку противника. Затем она звонком вызвала Джока, и тот принёс обнажённый меч, чтобы мы положили его между собой, а также множество горячих сэндвичей с пастрами на чесночном хлебе. Мы пили «вальполичеллу» — адски действует на прямую кишку, но вкусно и так недорого. Я выиграл у нее фунтов шесть-семь; у нас был такой славный вечер; слезы на глаза наворачиваются, стоит мне его вспомнить. Но какой толк лелеять подобные мгновения, когда они случаются? Они от этого портятся — их следует только вспоминать.
Когда она после финального раунда в «попался» отбыла, Джок принёс мне мой паёк на сон грядущий: виски, молоко, сэндвичи с курицей и гидроокись алюминия для язвы.
— Джок, — сказал я, учтиво его поблагодарив, — мы должны что-то сделать с гадким Персом, юным мерзавцем мистера О'Флагерти.