— Ну? А по мне так Палло.
— Не принимай близко к сердцу, Джок.
— Как скажьте, мистер Чарли.
Превосходная была программа: все подонки жульничали бесстыже, рефери поймать их за этим занятием никак не удавалось, но хорошие парни всегда побеждали, напрягши пресс в последнюю минуту. Кроме схватки Палло, само собой. Масса удовлетворения. Удовлетворительно было и размышлять о тех умненьких молоденьких бобби-карьеристах, что в эту самую минуту проверяют все полотна Тернера в Национальной галерее. А в Национальной галерее Тернеров очень много. Мартленд был достаточно сообразителен, чтобы осознать: я не стал бы так неубедительно шутить лишь для того, чтобы его подразнить. И потому перевернуть следовало каждого Тернера. И за одним из полотен, все всякого сомнения, отыщется заткнутый конверт. А внутри — опять же, вне всякого сомнения, — люди Мартленда обнаружат одну из этих фотографий.
Когда закончилась последняя схватка — на сей раз драматичным «бостонским захватом», — мы с Джоком выпили виски, что по борцовским вечерам стало у нас традицией. «Красный Плюмаж Делюкс» мне и «Джонни Уокер» ему. Джок его предпочитает; кроме того, он осознаёт своё место в жизни. К тому времени мы, конечно, уже отклеили крохотный микрофон, который Мартленд небрежно забыл под сиденьем моего «фотёй». (В кресле сидел Джок, стало быть, микрофон бесспорно отразил, помимо борьбы, ещё и некоторые вульгарные звуки.) С редкой фантазией Джок опустил жучка в широкий бокал, затем добавил воды и таблетку «алка-зельцера». После чего неудержимо расхихикался — жуткое зрелище и звуковые эффекты.
— Держи себя в руках, Джок, — сказал я. — Ибо нам предстоит работа. Кве ходи нон эст, эрас эрит, [9] что означает: завтра, примерно в полдень, я рассчитываю оказаться арестованным. Произойти это должно в Парке, если возможно, чтобы я мог устроить сцену, буде сочту это уместным. Непосредственно после чего эту квартиру обыщут. Тебя здесь быть не должно, и с тобой здесь не должно быть сам-знаешь-чего. Вложи в обивку жесткого верха, как и раньше, поставь жесткий верх на «эм-джи-би» и отгони к Спинозе на техобслуживание. Убедись, что видишь перед собой мистера Спинозу лично. Будь там ровно в восемь. Понял?
— Ну, мистер Чарли.
С этими словами он проковылял к себе в спальню на другой стороне холла, откуда я ещё долго слышал его довольные хихиканье и флатуленцию. Спальня у него аккуратная, меблирована просто, полна свежего воздуха: именно такой хочется видеть спальню сына-бойскаута. На стене висит сводная таблица Знаков отличия и званий Британской армии; на тумбочке у кровати — фотопортрет Ширли Темпл [10] в рамочке; на комоде — модель галеона, не вполне завершенная, и тщательно выровненная стопка журналов «Моторный цикл». Мне кажется, в качестве лосьона после бритья Джок пользуется хвойным дезинфектантом.
Моя же спальня — довольно верная реконструкция рабочего места недешевой шлюхи периода Директории. [11] Для меня она полна очаровательных воспоминаний, но вас — мужественного британского читателя — наверняка бы стошнило. Ну-ну.
Я погрузился в счастливый бессновиденческий сон, ибо ничто не сравнится с вольной борьбой в очищении разума жалостью и ужасом; это единственный ментальный катарсис, заслуживающий своего имени. Да и не бывает сна слаще сна неправедного.
То была ночь среды, и никто меня не разбудил.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Я — человек, пред вами я стою:
Пусть зверь я, что ж — по-зверьи мне и жить!
Имей я хвост и когти, человек
Бесхвостый был бы господин, а так
Пусть обезьяны хвост себе стригут
И прикрывают лядвия себе, —
Я же, подобный льву, не изменю
Того, что сотворил со мной Господь..
Все меблируют логова свои —
А я соломе свежей буду рад.
Никто не разбудил меня до десяти часов прекрасного летнего утра, когда ко мне вошёл Джок — с чаем и канарейкой, распевавшей до самозабвения, как с ней это обычно и бывает. Я пожелал доброго утра обоим: Джок предпочитает, чтобы я приветствовал канарейку, а настолько мелкая услуга ничего не стоит.
10
Ширли Темпл Блэк (р. 1928) — американская актриса, позже государственный деятель. В кино начала сниматься с трёх лет.
11
Исполнительная Директория — правительство Французской республики из пяти директоров в ноябре 1795 — ноябре 1799 гг. Конец Директории положил государственный переворот 18 брюмера.