- Да, братец. Свези-ка нас к «Донону», - согласился Белов.
- Садитесь, вашисяись. Прокачу с ветерком!
Взяв с места рысью, лошади быстро помчали коляску вперед. Лихач еле успевал криком распугивать переходящих улицу прохожих.
До ресторана оба молчали и лишь заняв место за столиком и взяв в руки меню, возобновили прерванный разговор.
- Так какой тебе корабль дают, если не секрет, - спросил Белов у Корсака.
- Пока точно не знаю, но либо что-то из типа «Современный», либо какой-то из «Новиков». Только «Новики» где-то года полтора в достройке стоять будут, - ответил небрежно Алексей. – Так что даже и не знаю, что лучше…
- Погоди-ка, это ведь миноносцы? – удивился Александр. – Ты же у нас знатным артиллеристом был, все призы брал. Рассказывай, как в миноносники переквалифицировался?
- Война, - коротко ответил Алексей. Александр, понимающе кивнув, больше расспрашивать не стал. Как по команде, в этот момент подошел к столику официант и друзья отвлеклись от разговора.
- Вдовы Клико благословенное вино в бутылке мерзлой для поэта на стол тотчас принесено, - неожиданно продекламировал Алексей, подмигнув другу, когда официант принес, откупорил и начал разливать. благородное шампанское. Как только, окутавшись белоснежной пеной, оно заиграло за стеклом бокалов, Алексей предложил тост за встречу. Выпили, попробовали первую перемену блюд, после чего за столиком вновь завязался разговор.
Вспоминали об учебе, друзьях, войне.
- Подожди-ка, -неожиданно вспомнил Александр. - «Порт-Артурская побудка», Колчак и Корсак. Совсем из головы вылетело. Это же твоя знаменитая торпедная атака…
- Ну, не только моя, но командовал отрядом и одним из миноносцев точно я, - скромно признался Алексей, после чего друзья выпили снова.
- Про Оленева знаешь, - грустно спросил Корсак.
- Читал, - коротко ответил Белов и подозвал официанта. – Нам графинчик водки.
- Пятьдесят восьмого нумера-с? – уточнил официант.
- Давай, - согласился Белов.
Официант принес прозрачный, переливающийся на солнечном свете запотевший хрустальный графин и такие же стопки. Ловко разлил по стопочкам водку и исчез, как джинн из арабских сказок, исполнивший желания господина.
- Выпьем за него и за всех тех, кто не вернулся, - предложил, поднимая стопку, Александр.
Они молча выпили, закусили как из воздуха возникшей на столе паровой стерлядью. И выпили по второй, теперь уже под тост Алексея.
- Семь футов под килем…
Водка пошла хорошо, мир понемногу наполнялся веселыми красками, а ресторан – посетителями. Появлявшийся словно джинн из кувшина официант только и успевал менять блюда и подливать сначала водку в стопки, а потом и оставшееся шампанское. Разговоры теперь перешли на обсуждение жизненных условий, знакомых барышень, ставших уже замужними дамами, пока они теряли время в море, театральных и музыкальных новинок.
Закончилась дружеская посиделка почти за два час до полуночи. Обнимаясь на прощание, подвыпивший Алексей неожиданно процитировал Шекспира:
- Не знаю, встретимся ли мы опять,
Поэтому простимся навсегда,
Прощай же навсегда, навеки, Кассий!
И, если встретимся, то улыбнемся
А нет, - так мы расстались хорошо.
- Ты с чего это так расстроился, Лешка? – удивился Александр. - Завтра в Адмиралтействе встретимся.
- Завтра… завтра да, а вот потом, в будущем…, - нахмурился Алексей, махнул рукой и залез в коляску.
- Ты зря так, Лешка. Запомни – мы еще встретимся. Не через десять лет, так через сто! – крикнул вслед отъезжающему лихачу Александр.
Британская империя. Лондон, клуб «White’s». Сентябрь 1912 г.
Британия сильна традициями. Если римляне говорили: «Пусть сгинет мир, но торжествует закон», то британцы могли бы сказать: Пусть cгорит мир, но торжествует традиция». Надо признать, правило неплохое, а в нарушении правил и традиций британцев упрекнуть трудно. Поэтому даже в самые трудные месяцы Великой Войны для избранных джентльменов клуб «Уайтс» был открыт в традиционное для посещений время. Теперь, когда война закончилась, в клубе вообще восстановилась практически довоенная атмосфера. За массивными кирпичными стенами оставались послевоенная разруха, падение производства и сужающиеся рынки, продолжающие расти цены, в первую очередь на продукты, голодающие окраины и забастовки рабочих. По крайней мере громко об этом джентльмены не говорили. А о чем они вели долгие беседы в кабинетах на втором этаже, знали только сами участники переговоров и стены кабинетов. Вот только стены молчаливы по своей природе, а собеседники старались держать свои переговоры в тайне.