В зависти имеет место патология ценностей, что можно объяснить в свете метафоры (я отыскал ее в «Книге добродетельной любви» Хитского Протоиерея) [18] о собаке, которая несла кость, и, приняв свое отражение в водоеме за другую собаку, несущую более привлекательную кость, погналась за ней, теряя кость, которую несла сама. Можно сказать, что отраженной кости не «существовало» также, как не существует ни идеализированного и ни вызывающего неодобрение собственного имиджа.
Глава пятая
Поиск целостности через отчуждение
1. Алчность и патологическая отчужденность
В качестве духовной «утраты ориентира» или духовного препятствия алчность, естественно, должна пониматься отцами церкви не только в буквальном смысле, подтверждение чему мы видим в «Рассказе священника» из чоссеровских «Кентерберийских рассказов» - отражении духа того времени: «Алчность - это не только жадность до земель и имущества, иногда это жажда знаний и славы». [19]
Если побуждение гнева - убежать, то побуждение алчности - сдерживаться и удержаться.
В то время как гнев проявляет жадность настойчивым (даже неосознанно) образом, жадность в алчности проявляется только в цепкости. Это хватка из страха, порожденного фантазией, что отпустить - значит пережить катастрофическое опустошение. За этим скрытым импульсом можно видеть желание непременно использовать что-либо в своих целях.
И все же удерживание - это лишь половина психологии энеа-типа V, другая половина - слишком легко сдаваться. Чрезмерное смирение в отношении любви, и особенно, людей компенсируется захватом в тиски самого себя, что может проявляться, а может и не проявляться в стремлении к обладанию, но включает в себя более обобщенно откладывание на потом собственной внутренней жизни, так же, как экономию усилий и ресурсов. Сдерживание и самоконтроль алчности отличается от тех же качеств «гневного» энеа-типа и сопровождается ограниченностью, личность, цепляясь за настоящее, не раскрывается для будущего.
Точно так же, как об испытывающих ярость можно сказать, что они часто не осознают свой гнев, и что гнев - их главное табу, так и об алчных можно сказать, что алчность их неосознанна и что сознательно они могут ощущать каждое действие, направленное на обладание и очерчивание границ как запрещенное. Можно сказать, что алчные внутренне, скорее, одобряют, чем критикуют окружающий мир, но наиболее значительная разница между этими двумя энеа-типами, лежит в противоречии между активной экстравертности первого и интровертности последнего (интровертности думающего энеа-типа, который избегает действия).
Кроме того, энеа-тип I требователен, в то время как энеа-тип V ищет возможность свести к минимуму собственные потребности и притязания и склонен действовать, побуждаемый добродетелью обязательного послушания. Хотя оба энеа-типа характеризуются сильными суперэго, они подобны полицейским и ворам, соответственно, так как первые идентифицируются, главным образом, со своим идеализированным суперэго - конгруэнтным «Я», в то время как энеа-тип V идентифицируется с подавленной субличностью, переживающей чувство вины, то есть с объектом притязаний на суперэго.
Ичазо использовал для определения фиксации, соответствующей энеа-типу V, слово «скупость», что, как мне кажется, близко к «алчности» - главнейшей страсти или эмоции. «Скаредность» с его дополнительным значением неведения недостатка ближе всего подойдет для понимания дополнительного аспекта стратегии энеа-типа V перед лицом действительности: самоотстранение и разрыв связей. Еще точнее будет говорить об отчуждении, отказе, аутестичности и шизоидности.
2. Структура черт характера
Стремление удержать
Лак и в других типах, в этом характере можно определить кластер дискрипторов, относящихся к дополнительной страсти. Сюда вместе с алчностью включены такие характеристики, как недостаток щедрости в отношении денег, энергии и времени, а также скаредность по отношению к нуждам других. Среди характеристик стремления удержать важно отметить желание удержать существующее направление ума, как бы выработать или выделить последнюю каплю значимости - характеристика, приводящая к типичной неровности мышления, мягкая форма косности, противоречащая открытости личности по отношению к окружающему миру и к тому новому, что в нем появляется, к переходу от настоящего состояния сознания к последующему. Это та характеристика, которую Ван Гебсатель выделил как «заторможенность», как «застревание». [20]
Можно сказать, что подразумеваемая внутренняя стратегия сдерживания ведет к предпочтению самодостаточности по отношению к собственным ресурсам, к нежеланию обращаться к другим. Это, в свою очередь, определяет пессимистический взгляд на возможность обрести заботу и помощь или на то, что у личности достанет силы потребовать или взять то, что ей необходимо.
Стремление не отдать
Желание избежать обязательств можно рассматривать как выражение стремления не отдавать, так как оно подразумевает не отдавать в будущем. Однако в таком желании избежать обязательств есть еще и другой аспект: потребность энеа-типа V быть совершенно свободным, несвязанным, несдерживаемым в обладании всей пол-
нотой самих себя - черта, представляющая собой смесь алчности и сверхчувствительности до полного поглощения (будет обсуждаться позже). Можно отметить, что запасливость подразумевает не только алчность, но и проекцию алчности в будущее - защита от того, чтобы остаться ни с чем. Здесь еще раз эту черту можно рассматривать как следствие не только алчности, но и как следствие острой необходимости характера в автономии (см. ниже).
Патологическая отчужденность
Отметив взаимосвязь понятий «давать» и «брать» в отношениях людей, стремление не давать (что, конечно, является отголоском осознания в раннем периоде жизни того, что отдавать больше, чем получаешь, противоречит инстинкту выживания) вряд ли может быть упорным, разве что за счет самих отношений - как если бы человек размышлял: «Если единственный способ удержать то самое, что у меня есть, - это отдалиться от других и от их нужд и желаний, то именно это я и сделаю».
Аспект патологической отчужденности - это характерная отстраненность энеа-типа V, другими словами, это качество быть «одиночкой», то есть это человек, который привык быть один и который в силу отрицания связей не чувствует себя особенно одиноким. Изолированность, конечно, является частью более широкой черты характера - отчужденнности, так как для изоляции требуется эмоциональная отстраненность и подавление желания общения. В связи с этим можно говорить о трудности, которую испытывают люди энеа-типа V в приобретении друзей, так как важным аспектом этих затруднений является недостаточная мотивация общения.
Хотя легко проследить, каким образом осложненное стремление удержать может перерасти в отчужденность, разрыв отношений взаимозависит от подавления желаний, так как вряд ли можно сопоставить разрыв отношений с потребностью в них, и, таким образом, разрыв отношений влечет за собой отказ от потребностей или их минимализацию.
В то время как стремление удержать по отношению к собственным потребностям является практически следствием отчужденности, подавление выражения гнева в этом характере опирается не только на отрицание потребности любви, но также на страх, присутствующий в шизоидных личностях вследствие того, что они расположены рядом с левым углом энеаграммы.