Другой сферой технологического прогресса, ведущего к обособлению ремесел, было гончарное дело. На поселении Жванец открыт гончарный центр, располагавшийся за его пределами и включавший по меньшей мере шесть двухъярусных гончарных горнов. Под обжигательной камеры этих горнов был снабжен отверстиями и опирался на столбы (Мовша Т.Г., 1971в). Двухъярусная гончарная печь обнаружена и на поселении Костешты-Село. Под ее обжигательной камеры держался на глиняных конусах, радиально прикрепленных к стенкам (Маркевич В.И., 1975, с. 44). Такая конструкция позволяла наиболее полно использовать термические возможности топочной камеры, не загроможденной опорными столбами. Т.Г. Мовша ставит вопрос о существовании в период позднего Триполья художественно-гончарных центров, где трудились мастера-профессионалы (Мовша Т.Г., 1971в). На поселении Жванец открыта также производственная площадка с шестью рабочими местами для обработки зерна (Мовша Т.Г., 1978), что, впрочем, отмечено и на некоторых раннетрипольских памятниках, а в Цвикловцах обнаружены рабочие места по обработке камня (Мовша Т.Г., 1970а). Во всяком случае в сфере металлообработки и гончарном деле налицо технологический прогресс — важнейшая предпосылка выделения ремесел в отличную от земледелия сферу производственной деятельности. Но не вполне ясно, в какой мере этот процесс завершился отделением ремесла от земледелия уже в рамках трипольского общества, на чем настаивают некоторые наиболее оптимистически настроенные исследователи. Пока нет оснований считать, что перед нами нечто большее, чем общинное ремесло, т. е. мастера-профессионалы, работающие в рамках общины и поставляющие ее членам продукцию не посредством обмена, а именно в силу своей принадлежности к данной общине (Массон В.М., 1976, с. 63–66).
Позднетрипольские поселения, становившиеся постепенно местом сосредоточения специализированных производств, ярко демонстрируют и другую характерную особенность — усиление фортификационной функции. Поселки все чаще располагаются в естественно укрепленных пунктах — на высоких мысах и возвышенностях — и дополнительно обводятся валами и рвами. На поселении Жванец-Щовб зафиксированы неоднократные перестройки валов и рвов, забрасывание старых и возведение новых, при этом один из валов был облицован каменными плитами (Мовша Т.Г., 1974; 1975в). Несколькими валами и рвами, возможно, также неодновременными, было укреплено и поселение Костешты II. Как показали экспериментальные исследования, для устройства одного из рвов этого поселения (ширина 6 м, глубина 2,5–3,0 м) с помощью роговых мотыг, найденных здесь в изобилии, было необходимо около 200 человеко-дней, т. е. усилия значительной части взрослого населения поселка (Коробкова Г.Ф., 1979). Наиболее высокая часть поселения Казаровичи была обведена двойным рвом, правда, называть ее детинцем, видимо, преждевременно (Круц В.А., 1977, с. 111). Вероятно, этот укрепленный участок представлял собой убежище для всего населения при чрезвычайных обстоятельствах.
Внутренняя структура позднетрипольского поселения весьма полно изучена Т.С. Пассек в результате сплошных раскопок памятника Коломийщина I, сохраняющего в этом отношении эталонное значение (Пассек Т.С., 1949а, с. 149–153). По внешнему кругу здесь располагалось 31 жилище и 8 жилищ находились в центре. Среди этих строений 6 относятся к числу малых (от 8 до 28 кв. м) домов с одной печью, 12 — к числу средних (от 43 до 98 кв. м) с двумя или четырьмя очагами и 10 — к числу больших домов (от 106 до 136 кв. м) в основном с четырьмя-пятью печами, хотя в одном доме было две печи, а в трех домах — по три. Общий вывод исследователей о принадлежности больших домов крупным коллективам, скорее всего большесемейным, а малых — выделившимся парным или, лучше сказать, малым семьям, вполне убедителен (Кричевский Е.Ю., 1940д; Пассек Т.С., 1949а). Опираясь на эти работы, С.Н. Бибиков полагал, что число 30–40 домов для небольшого поселения является постоянной величиной и что исходя из расчета шесть-семь человек на семью в целом число его жителей составляло около 500 человек (Бибиков С.Н., 1965, с. 52). Обычно демографы определяют число членов семьи в пять-шесть человек, что подтверждается и материалами древнего Шумера. В таком случае число жителей подобных поселений следует определять в 400–480 человек, но, разумеется, это лишь вероятная оценка, так как в реальной действительности численность населения существенно колебалась.