- Ошибаешься, Лино, - возразил я. - На сей раз дело обстоит иначе. Сначала прочти материал, а тогда поговорим.
- Прямо сейчас? - он недовольно вскинул брови.
- Сделай одолжение. Во имя старой дружбы. Тут не так уж много. Я посижу в буфете, выпью чашечку настоящего кофе за твой счет. И если материал тебе не понравится, можешь преспокойно вытолкать меня взашей, я не буду в претензии.
Он засмеялся.
- Так и быть, Тедди! И можешь взять к кофе бутерброд с натуральной ветчиной.
Едва я кончил завтракать, как Лино прислал за мной: он читает быстро, иначе ему бы не справиться с грудой материалов, которые попадают к нему на стол.
Я вошел в кабинет. Лино задумчиво протирал очки и даже не взглянул на меня, когда я сел по другую сторону стола. Вытолкает он меня или нет?
- Хорошо, Тедди, отлично, - сказал он. - Не растерял мастерства. Мы напечатаем это в литературном приложении.
- Почему в приложении? - удивился я.
- Как рассказ. Или фрагмент из повести.
- Но это не рассказ, Лино! - воскликнул я. - Это репортаж о подлинном событии.
Он устало вздохнул. Так он вздыхает, когда сотрудники упрямо пытаются всучить ему недоброкачественный материал.
- Теодоро, друг мой, когда журналист начинает принимать желаемое за действительное - это опасный симптом.
- Клянусь, я говорю чистую правду!
Он надел очки, испытующе посмотрел на меня:
- Хорошо, допустим. Но где доказательства? Документы, записи, фотографии, сам энерган, наконец? Где этот жрец, его помощники, красавец из ковбойского фильма? Адреса, телефоны, радиофоны?
Я знал, я с самого начала знал, что так будет!
И положил на стол письмо в голубом конверте и коробку, которую подобрал на складе.
- А машина у меня заправлена горючим, полученным из зерен энергана, добавил я, предвидя, какой услышу ответ.
Длинные аристократические пальцы Лино отодвинули в сторону и коробку, и письмо.
- Это не доказательства, - сказал он. - Рекламных объявлений и коробок из-под сигарет всюду навалом, а бензин можно купить на любой бензоколонке. Покажи мне хоть несколько зерен этого твоего энергана, продемонстрируй, как получается горючее, дай мне хоть одну каплю этого горючего, тогда я поверю... Нет, даже и тогда не поверю. Тебе придется проделать эти манипуляции еще раз, и еще, и уж не знаю сколько раз еще перед учеными, перед разными комиссиями, перед целыми академиями... И лишь тогда... Нет, даже тогда... - Он не договорил и скептически поджал губы.
Лино Баталли был прав, тысячу раз прав. Я бы тоже выдвинул такое требование любому, кто явился бы ко мне с подобным материалом.
- Хорошо, - примирительно сказал я. - Напечатай в литературном приложении. Но если завтра или послезавтра я все же принесу тебе энерган?
- Сперва принеси, а там будет видно... Лино Баталли был мне другом.
- Слушай, босс, а как насчет небольшого аванса? Я совсем на мели... Он не стал ломаться:
- Иди в кассу. Скажи - сотню...
Я получил в кассе сто долларов и первым делом отправился на почту.
Еле дождался, пока какая-то болтливая толстуха освободит кабину радиофона, и набрал нужный номер. Однако радиофон 777722 не отвечал.
Я вернулся домой обрадованный и одновременно расстроенный: золотоносная журналистская жила оказалась не слишком глубокой.
8. Рассказ с неожиданным финалом
Прошло три дня, полных напряженного ожидания.
Индикатор стайфли по-прежнему показывал цифру "88". Из танкера "Далия" в океан по-прежнему выливались тысячи тонн нефти. Десятки очистительных судов и сотни водолазов делали все возможное, чтобы предотвратить неминуемую гибель сотен километров побережья. Правительство апперов объявило о повышении цен на бензин на 18 процентов. Химические концерны сообщили, что повышение неизбежно отразится и на их ценах. Профсоюзы угрожали забастовкой. Профессор Моралес метал громы и молнии как на владельцев танкеров, так и на динамитеросов, которые эти танкеры взрывали.
"Утренняя заря" молчала.
Молчала и "Энерган компани".
А я каждые два часа наведывался в лавчонку на Двадцать второй улице. Листок с моим адресом по-прежнему торчал в замочной скважине. Потом я звонил коменданту дома на набережной Кеннеди и спрашивал, нет ли каких известий от индейцев - все напрасно. Вызывал с почты радиофонный пункт 77 77 22 молчание. Старый жрец будто сквозь землю провалился.
Все остальное время я торчал дома, нервно кусая ногти, смотрел телевизор, листал брошюры и труды об энергетическом кризисе в мире, читал книги о мытарствах великих изобретателей и пытался представить себе создателя энергана: гениальный, полубезумный старик среди пробирок и колб в лаборатории где-нибудь на чердаке; средневековый алхимик и современный Фауст, пытающийся проникнуть в тайны бытия и источники материи; жрец племени майя, который стоит на вершине солнечной пирамиды, воздев руки к богам, и заклинает огненный небесный шар даровать ему космическую силу... И тому подобная красивая чушь, внушенная мне фантастическими романами, которые я в несметных количествах проглотил в юности.
С каждым минувшим днем мое уныние возрастало, все меньше пил воды, все реже дышал кислородом. Из той сотни, что мне выдали в "Утренней заре", пришлось заплатить за кислород и воду, да и то не полностью, оставив немного на еду и радиофон... Поэтому когда на четвертые сутки я проснулся с привычной болью в затылке и услышал по радио свое имя, то не обратил особенного внимания на слащавый голос диктора. Но когда он произнес слово "энерган", я сразу насторожился.
Передавали ежедневный обзор печати и дошли до литературного приложения к "Утренней заре". Диктор сообщал:
"Наш известный журналист после длительного молчания впервые выступил на ниве беллетристики с повестью "Энерган". Повесть читается с увлечением, она звучит так ярко и современно, что воспринимается как репортаж о подлинных событиях. Мы с интересом ждем продолжения..."