Нет, никто уже не в силах остановить стайфли - ни Князь, ни апперы, ни динамитеросы, ни кучка энтузиастов, борющихся за сохранение природной среды.
Впрочем, как знать? Может быть, это под силу Эль Капитану, если только он решится заложить взрывчатку в сердце нашей планеты и отправить ее ко всем чертям. Раз и навсегда!
С этими мрачными мыслями я зашагал к "Сентрал Брэйн" - Центральному Мозгу, вместилищу необъятной информации. Там работал Панчо, он иногда подбрасывал мне ту или иную новость. Оранжевая стрелка Индикатора показывала цифру "89"... Значит, пожар увеличил насыщенность смогом на два процента. Это отбило у меня всякую охоту что-либо предпринимать. Самое время убраться из города хоть на несколько дней. Но куда? В Рио-Альто, к матери? В машине не осталось и капли бензина. А моих 17 долларов даже на автобус мало.
Я зашел в закусочную возле завода по производству синтетического мяса. Там кислородная будка, а мне было необходимо снова прополоскать легкие. Это удовольствие стоит три доллара. Я заказал стакан минеральной воды "Эль Волкан" и уставился в телевизор, где как раз передавали события с места взрыва: пожар, который все еще бушевал, меры по спасению пострадавших, вертолеты, разбрасывающие над пламенем белый порошок, полицейские, охотящиеся на городских улицах за призраками...
Показали также Командора: он стоял у входа в административное здание "Альбатроса" - 110-этажного небоскреба Мак-Харриса - возле пульта электронной связи и руководил облавой. Время от времени оборачивался к задержанным, которых приводили к нему, выслушивал короткие доклады подчиненных и кивком указывал вправо или влево, что напомнило мне один старый-престарый фильм времен второй мировой войны: в зловещий концлагерь пригоняют очередную партию арестованных. Они проходят мимо массивного, облаченного в черный мундир эсэсовца, который скользит по ним холодным, равнодушным взглядом и легким наклоном головы определяет "налево, направо". Налево - в бараки, направо - в газовые камеры. Селекция со смертельным исходом.
Командор и впрямь смахивал на того эсэсовца. Такой же массивный, такой же мрачный, только мундир не черный, а серый. Тяжелая, квадратная голова, выступающий вперед лоб, глаз прикрыт черным вихром. Он выглядел спокойным и бесстрашным. Да, бесстрашным. Даже тут, неподалеку от нефтеочистительных заводов, когда динамитеросы, конечно, притаились на крышах соседних зданий и могут метнуть в него свои бомбы, он стоял без каски и, судя по всему, без защитного жилета. Его отвага внушала уважение даже злейшим врагам. Не случайно в свое время отец Князя, а теперь и сам Князь вот уже полтора десятилетия доверяют ему верховное руководство Службой безопасности, и, надо думать, Князь продержит его на этом посту еще столько же, если за это время Командор не станет премьер-министром. Или если его не прикончат.
Репортаж с места событий сменила десятиминутная передача мадам Эрмозы: какими синтетическими ароматами пользоваться в разные часы дня, чтобы пересилить зловоние стайфли... Я допил воду и лишь: тогда вынул из кармана конверт. Обычный голубой конверт, надписанный на машинке. Вскрыл его. Внутри лежал тонкий листок машинописного текста. Подобные письма приходили часто это были ответы на мои объявления о продаже старинных книг и рукописей. В ту блаженную пору, когда я еще был знаменитым; корреспондентом "Утренней зари", у меня была одна! из богатейших коллекций такого рода древностей. Теперь же приходилось их распродавать. Ради кислорода и воды... Однако на сей раз на листке не было ни адреса покупателя, ни номера телефона, ни фамилии. А текст, состоявший всего из нескольких строк, гласил следующее:
ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ УЛИЦА, ДОМ НОМЕР 7, РАСПРОДАЖА БЕНЗИНА. В НЕОГРАНИЧЕННЫХ КОЛИЧЕСТВАХ, ПО ДОСТУПНЫМ ЦЕНАМ. ПОСЛЕДНИЙ СРОК-2 АВГУСТА, ДО 18 ЧАСОВ.
Я недоверчиво усмехнулся. Очередная мистификация какой-нибудь религиозной секты, или рекламный трюк для привлечения покупателей нового товара, или черт знает чего еще... Дешевый бензин давно отовсюду исчез. И если на Двадцать второй улице действительно идет распродажа, то это, в лучшем случае, контрабанда. Рабочие частенько проносят с нефтезаводов всевозможные продукты, которые потом продают со скидкой родным и знакомым.
Я уплатил свои три доллара, окунул платок (бесплатно) в миску с содовым раствором и вышел.
И повернул к Двадцать второй улице.
Почему - не знаю. Возможно, потому, что все еще был журналистом и профессиональное любопытство не успело во мне угаснуть. Или же просто-напросто от нечего делать.
Так или иначе, я отправился по указанному в письме адресу.
Может быть, это было ошибкой с моей стороны. Может быть, события приняли бы тогда иной оборот... Кто знает?
Но я отправился туда. С этого все и началось...
3. Бензин с Двадцать второй улицы
Двадцать вторая улица, известная множеством магазинчиков, торгующих старинным фарфором, находится недалеко от нас. Узкая, неприветливая, стиснутая большими проспектами, в этот час дня она почти безлюдна. Магазинчики открываются лишь под вечер, когда сюда забредают немногочисленные туристы с маской на лице и банкнотами в кармане.
Дом номер семь оказался ветхим зданием, с облупившейся краской на стенах результат многолетних усилий стайфли. Внизу разместились два антикварных магазинчика, оба на замке. А сбоку несколько ступенек вели в придавленную верхними этажами подвальную лавку без всякой вывески. Я заглянул в грязную витрину: внутри горела лампа, а за прилавком сидел старик в очках с железной оправой и читал толстую книгу.