Агвилла снова кивнул. Доктор Маяпан повернулся ко мне: — Мы расстаемся, сеньор Искров, но я верю, что ненадолго.
Скоро мы увидимся снова. И не здесь, а в Америго-сити. И тогда вы допишете свой репортаж об энергане.
— Допишу? — улыбнулся я. — До самого конца?
— Да. Потому что конец к тому времени будет известен.
— Так что же все-таки передать Мак-Харрису?
— Агвилла вам сообщит это.
Наступило молчание. Я не мог себя заставить повернуться к двери. Мне казалось, что стоит сделать шаг назад, и все вокруг исчезнет, растает в воздухе, окажется всего лишь сновидением, порожденным стайфли, и я проснусь у себя в комнате на 510-й улице с болью в затылке и горечью во рту.
Доктор Маяпан прищурил свои лукавые глаза: — Сеньор Искров, я бесконечно вам признателен.
— За что?
— За то, что тогда, второго августа, вы пришли на Двадцать вторую улицу, выполнили мою просьбу, стали моим другом… Ведь мы друзья, правда?
— Да, я ваш друг!
И это было истинной правдой.
— Поэтому, — продолжал он, — я хочу просить вас вот о чем:что бы ни случилось в дальнейшем, дурное или хорошее, радостное или грустное, оставайтесь нашим другом. Я знаю, как вам трудно, полагаю, будет еще труднее, но не сомневаюсь, что вы сумеете не только спасти себя и свою семью, но и сохранить добрые чувства к Эль Темпло. Что касается нас, то не сомневайтесь:мы поддержим вас, где бы мы ни находились — здесь или наверху. Поддержим всеми силами, а их у нас немало. Номер нашего радиофона вы помните.
— Еще бы!
Он протянул мне руку, но я не удержался и объял его.
— До свиданья, милый жрец!
В последний раз обвел взглядом бесчисленные трубы, бассейн, пульт управления, стопку дневников доктора Зингера, поглядел на пернатого дракона на стене и вышел.
На обратном пути меня вдруг пронзила мысль: Белая Стена! Ведь чтобы подняться на плато Теоктана, придется карабкаться по этой крутизне! Я зажмурился. Перед моими глазами всплыл сорвавшийся в пропасть пес, в ушах раздался отчаянный его вой, но, стараясь не подавать виду, я продолжал идти вслед за Агвиллой, объяснявшим мне, что означают иероглифы над главным алтарем.
В столовой мы присели. Агвилла сказал: — Выпьем на дорожку. Анди, принеси!
Анди принес кукурузный напиток, и я для храбрости осушил два бокала…
Когда я открыл глаза, надо мной сверкало солнце, вокруг высились пики Скалистого массива, а сам я лежал на траве возле старенького оранжевого пикапа. Я поднялся. Голова слегка кружилась.
— Доброе утро, — послышался голос Агвиллы. — Как спалось?
Одетый в пончо, с широкополым сомбреро на голове, он заливал горючее в бак машины.
— Разве я спал? — удивленно спросил я.
— И довольно долго. Анди немного переборщил… — Агвилла рассмеялся. — В этих делах мой гениальный братец не смыслит, ему подавай только старые камни да папирусы. Кроме того, вы хлебнули двойную дозу.
— Так, значит…
Он утвердительно кивнул.
— И по дороге сюда было то же самое?
— Увы… Иначе вам бы не осилить триста километров через джунгли. А так — будто в сказке: засыпаете во мраке дольнего мира, просыпаетесь при свете мира горнего.
— А я-то воображал, будто знаю о вас чуть ли не все!
— Не обижайтесь, Искров. Элементарные меры предосторожности.
И кроме того, мы хотели избавить вас от лишнего беспокойства. Пойдемте-ка лучше перекусим, пора двигаться дальше.
Мы закусили и отправились в путь.
Итак, если не считать воспоминаний о дальних подступах к Эль Темпло со стороны Белой Стены, я по-прежнему понятия не имел, где находится резиденция Второй династии.
— И все-таки, — по дороге рассуждал я вслух, — при современных технических средствах вряд ли так уж трудно обнаружить местонахождение Эль Темпло. Достаточно воспользоваться наблюдениями со спутников, радарами или аэрофотосъемкой… Ультразвук, инфракрасные лучи, лазеры — мало ли теперь всяких средств?
— Потому-то мы так и остерегаемся, — отозвался Агвилла. — Избегаем даже пользоваться стационарными радиопередатчиками и телеаппаратурой, они наиболее уязвимы. Достаточно засечь один наш сигнал — и след взят. Вот почему мы работаем на передвижной аппаратуре. Номер 77 77 22 можно обнаружить по всей стране.
— Знаю по собственному опыту, — сказал я, вспомнив тщетные усилия Командора засечь координаты постов с этим номером.
Где мы находились сейчас, я не знал, а спрашивать не хотелось. Но вскоре впереди показались знакомые конусообразные очертания вулкана. Мы ехали по широкой дороге — должно быть, раньше она служила магистралью, теперь же была заброшена, завалена камнями, рухнувшими деревьями.
Вдали вырисовывались острые заледеневшие пики Снежной горы.
“Там ли еще мои сыновья”? — острой болью пронзило грудь. Равнина внизу едва угадывалась, окутанная плотной грязно-серой пеленой смога. Дорога была пустынна, навстречу не попалось ни одной машины, лишь изредка мы обгоняли какого-нибудь индейца с жалкой ношей на плечах — съедобные корни, желуди.
К полудню мы спустились к подножию горы. По обе стороны тянулись округлые холмы — голые, опустошенные пожарами, изъеденные эрозией и смогом. Неожиданно по правой стороне шоссе возник придорожный знак. Табличка потрескалась, была заляпана грязью, буквы почти стерлись, но прочесть все же было можно: КАМПО ВЕРДЕ — 10 км. Этот указатель в свое время вел к земному раю…
Однако чем ближе мы подъезжали, тем больше дорога напоминала подступы к аду. Машина с огромным трудом преодолевала завалы, продиралась сквозь каменную осыпь и поваленные деревья. Некогда цветущие склоны, которые запечатлел Агвилла в своем фильме, теперь были охвачены щупальцами мертвых корней и скрюченных веток, русло реки высохло. Зловонный стайфли проник и сюда.
Вдруг, так же неожиданно, как в фильме, перед нами возникла долина. Теперь это была пустыня, утопающая в белесом смоге и усеянная полуразрушенными нефтяными вышками.
Агвилла вел машину на самом тихом ходу, его неподвижный взгляд был устремлен за горизонт — должно быть, мысленно он возвращался в то утро двадцатилетней давности, когда под ножом Мак-Харриса погибла цветущая молодая женщина, его мать… Вышки, немые свидетели трагического опустошения долины, в сероватой пелене стайфли казались призрачными. И нигде не видно присутствия человека, ни намека на что-нибудь живое, лишь кое-где возле обвалившейся вышки виднелись обломки стены разрушенного дома.