Если мы не хотим расшибиться, следует тщательно учитывать любые преграды и неровности на пути жизни, прежде чем полностью вверять себя чему-либо.
Если дерево не получает дождя, оно умрет; но если на него прольется слишком много воды, его плоды станут бесцветными и слабыми.
Человеку, будь это ребенок или взрослый, требуется питание и внимание. Но те, над кем трясутся и кого душат заботой, никогда не научатся обходиться без нее, и часто это наименее интересные и плодотворные люди.
Из одной ветви, сломанной от снега, вырастают две новые.
Если наши жизни укоренены в истине и месте обитания, травма принесет новую осознанность и рост. Мы тянемся, как ветви, в ответ на каждое неудавшееся усилие, увеличивая в два раза количество подходов и попыток.
Некоторые дикие плоды портятся быстрее остальных. Именно поэтому белки приносят большую часть желудей домой в нору, но съедают все найденные ягоды.
В жизни есть время запасать и сохранять и время поедать.
Для каждого плодоносящего времени года существуют месяца подготовки.
Тутовое дерево дает ягоды только в течение короткого трехнедельного периода, тогда как остальное время года оно отдыхает, впитывает соки Земли, залечивает свои раны и накапливает сладость.
Иногда самые маленькие тутовые деревья дают лучший вкус.
В культуре, которая провозглашает «чем больше, тем лучше», бывает хорошо обратить внимание, сколько вкуса можно найти в маленьком, близком и доступном.
Чем мягче ягода, тем она обычно слаще.
Мы надеваем эмоциональный доспех и культивируем силу, но жесткость несет в себе определенную горечь.
Дереву требуется много корней, чтобы стоять прямо во время неистовых весенних ветров.
Семья, сообщество, история, традиция и отношения с местом обитания — вещи, которые помогают нам быть заземленными перед лицом разрушений и перемен. Для равновесия требуется сколько же ветвей, сколько корней.
Мысли об изобильном урожае прошлого года не дают ценить то, что находится на дереве сегодня.
Когда мы мысленно пребываем в прошлом или будущем, нам сложно с полным наслаждением вкушать плоды настоящего.
Семена тутового дерева съедают и пропускают сквозь себя птицы; деревья распространяются по Земле именно таким образом.
Мы разбрасываем семена озарения, которые пережили длительный процесс переваривания внутри нас. Те, что остаются жизнеспособными, — мы передаем. И, как птицы, мы можем никогда не увидеть, какие ростки они дадут.
Птицы и белки приходят издалека, чтобы попировать ягодами, а змеи и совы приходят, чтобы попировать ими.
В охоте за любовью, мудрее быть ближе к тому, чего ищет любовь.
Некоторые самые вкусные ягоды можно найти на земле.
Вместе с сахаром может попасть немного песка. Хотя некоторые дары требуют от нас подняться на цыпочки, чтобы принять их... самые спелые призывают нас опуститься на колени.
Тутовые ягоды появляются на диком дереве только на короткое время, и добросовестные собиратели будут внимательны, чтобы не упустить его.
Каждый из нас здоров и находчив только на короткий период, полный славы. Поэтому будет немудро позволять себе уходить от полнейшего проживания жизни даже на один день. Мы также не сможем собрать ее изобильных плодов, пока не сможем отдавать ей своего полного внимания... прославлять ее своей благодарностью и возвращать дань своими поступками.
Глава 15
На краю обрыва: ода дикости
В мире шамана дикость и бессознательность становятся аналогами друг друга: тот, кто знает и легко себя чувствует в одном, будет и в другом чувствовать себя как дома.
Гари Шнайдер
Дикость — это наш жизненный край, точка отсчета и место нового начала, арена и источник магии. По сравнению с захватывающими дух и изумляющими вольными дикими местами, механическое существование в доминирующей парадигме цивилизации может показаться одновременно сводящим с ума и убивающим. Вы можете увидеть это в отличии между искрой в глазах ребенка, неотягощенного прошлым или будущим, откликающегося на все окружающее, и пустыми зрачками стареющего актера, навсегда потерянного в строках, которые он никогда не писал и никогда не проживал. Это отличие между простым существованием и полной жизнью, между равнодушным отношением к своим инстинктам и храбрым проживанием того, о чем мы мечтаем.
Дикая природа — это намного больше, чем введенное законом значение. И больше чем девственные луга и чистые потоки, хотя это сама суть благоприятных условий. Именно фундаментальный союз Земли и пространства, будь это жесткая пустыня или неприступная гора, каким-то образом сохраняет жизненную способность к дикости, несмотря на все, что человечество делает с ним.