Ярким примером противостояния безумию цивилизации является то, как деревенские женщины из Южных Гималаев обвязали себя веревкой, чтобы остановить вырубку леса на склоне над их деревнями. Они действовали не только, чтобы сократить случаи опасных оползней, но и чтобы почтить и защитить самих дивов или духов этих деревьев. Из-за рискованной тактики, которую они применяли, — обнимать сосны, которые вот-вот будут срублены, их культурное и экологическое движение носит имя «Чипко», санскритское слово, которое буквально означает «обнимать». Активист по австралийским тропическим лесам Джон Сид говорит о развитии такой духовной связи между ним самим и деревьями, что когда бензопилы врезались в их плоть, он чувствовал, что они разрезают и его тоже. Джулия Баттерфляй Хилл[33] пишет, что именно ее духовная связь с деревом, которое она называла «Луна», позволила ей так много месяцев оставаться на дереве, пока ее осаждали полицейские с громкоговорителями, лесорубы с пилами и зимние вьюги, атакующие ее крошечную воздушную площадку.
Водружение гигантских телескопов на вершине «небесного острова» в Аризоне — горы Грахам — встретило решительную оппозицию как экологических групп, так и исконных приверженцев традиции. Сопротивление и ритуал идут рука об руку в «священных бегах», которые проводят в племени апачей. В июле 1993 года я участвовал в одном из множества протестов, включающих «Земля первая!» и Коалицию горы Грахам. Мы игнорировали приказы шерифа о прекращении действий и прошли остаток пути на гору к цепным изгородям, окружающим телескопы. Потея, разогретые от подъема и глубоко затронутые увиденными разрушениями, все бросились на пыльную землю в страдании и молитве, образовав спонтанный круг. Сквозь слезы мы говорили как свидетели, делились своей болью, просили прощения, за то, что мы часть той культуры, что не уважает важность дикой природы, мест силы и верований и традиций местных народов. Один мужчина говорил о находящейся в опасности красной белке горы Грахам, а женщина с ребенком на руках горевала, что она родила ребенка в тот век, когда ничто — даже Земля, от которой мы зависим, — не считается больше святым. Вместе мы просили руководства у духов горы, силы продолжать борьбу любви и жизни, не важно, каковы будут препятствия или результаты.
Трудно поддерживать свое энергетическое состояние и настроение перед лицом слишком многих неудач, и это особенно верно для преданного активиста. Подходящий случай случился в 1988 году во время протеста против вырубания лесов в тогда нетронутой дикой местности под названием Калмиопсис в южно-восточном Орегоне. После неожиданной чистки, проведенной полицией округа Жозефина, 24 наших человека обнаружили себя под арестом, запертыми внутри строительного вагончика с решетчатыми окнами. Вместо того чтобы сразу отвезти нас в тюрьму, нас на несколько часов оставили в душном металлическом фургоне, в то время как компания по заготовке леса прямо на наших глазах вырубала на корню тот самый лесок, который мы надеялись спасти. Мы успокаивали и подбадривали друг друга разными песнями Си Кан и Джима Штольца Уокин, и расширением до творческой силы, которая охватывала нас, являясь намного больше любого отдельного человека, группы людей или насилия.
Если активист заключается под стражу, чаще всего это продиктовано его сознательным выбором. Во время акций протеста или действий гражданского неповиновения волонтеры-протестующие подвергаются аресту, унижению, снятию отпечатков пальцев, штрафам и тюремным заключениям... Но именно таким образом им удается привлечь внимание средств массовой информации — чтобы люди узнали о преступных действиях и разрушениях. Когда они рискуют своим телом, их любовь становится настоящей и проявленной, это способ «претворить слова в действия», превратить риторику в риск и отклик. Они рискуют потерять работу, если об этом узнает начальник. Рискуют получить побои, если полицейские потеряют контроль над собой. Это их обряд перехода в ответственное взрослое состояние, их способ что-то вернуть. Это их радостная жертва.