Истина в том, что для себя я не могу быть нигде в другом месте, больше нигде. Я уже слишком много времени потратил на путешествия и проведение бесед о том, что означает заботиться о доме, оставив столь любимое мной место.
Чувство места — это результат насколько интимности, настолько и милости. Если мы заявляем, что любим все реки одинаково, мы распределяем свое время между многими из них и ни одну из них не узнаем хорошо. Точно так же ни одна не признает нас своими. Уделяя внимание лишь нескольким, мы глубже попадаем в лабиринты их изгибов, и нас приветствуют как полноправных жителей этих динамичных миров. Дайте обет одному водному пути, и мы становимся посвящены в каждый его секрет, завоевываем его безусловное доверие. Мы занимаем общий ковчег.
Есть причина, почему выражение «течение» реки это демонстрация страсти. Здесь вода течет с песком и камнем, и мы течем вместе с водой. Она неспокойна, она захлестывает нас, не оставляя ничего личного, ни одного незатронутого места. Пузырьки приятно возбуждают, гравий соблазнительно шуршит и перекатывается, юркая рыба скользит под ногами. Нас одновременно обнимают и массажируют. Мы чувствуем тяжелое, волнообразное присутствие любовницы меж наших рук и обнаруживаем, что и сами обнимаем реку в ответ.
От Амазонки до Тигра, от холодной реки Йеллоустоун до сдержанной Фриско речной народ придерживался ряда бесхитростных верований. Прежде всего — что существует нечто похожее на воду, продолжительное и непрерывное, частью которого мы являемся. В этом, возможно, заключается настоящий смысл выражения «течь с потоком».
Это движение сонаправлено Природе и эволюции, созвучно развивающемуся Духу. Мы верим, что, как и река, мы вечно меняемся и переживаем трансформации, но при этом какая-то наша часть остается неизменной.
Мы верим, что мы так же исчезаем на солнце и потом возвращаемся, словно дождь.
Один друг обычно подшучивал надо мной, что в навахо «священный» означает «не путайтесь с этим». Конечно же, все куда сложнее. Как вам скажет любой дикий или туземный речной возлюбленный, то, что священно, желает и заслуживает нашего обращения к нему. Не только защиты, но питания и восхваления. Возможно, урок заключается в том, что все природные вещи имеют внутреннюю священную ценность, но через ритуал, внимание и намерение мы делаем их еще более священными: вкладываем в камни века молитв.
Оплодотворяя почву своими обещаниями. Наполняя реку поколениями практикуемой магии и целенаправленной любви. Частью системы верований людей, живущих близко к земле, часто является то, что река знает, что мы ей поем, и знает, когда мы остановились. И что она хранит в своих недрах память о песнях всей жизни.
Глава 27
Живое искусство: ритуал выражения
Культура поднимается из земли, вибрирует через тело, потому что каждое существо утверждает жизнь и выражает свою собственную творческую силу. Она сохраняет жизнь, когда мы сознательно ценим сакральность четырех Великих Мистерий: пищи, секса, рождения и смерти. Церемониальные искусства — это каналы для выражения человеческих отношений с этими изначальными мистериями.
Седония Кахилл
Мы связаны друг с другом, с нашим «Я» и с домом через плоть и кровь, прошлое и будущее, нужду и ее удовлетворение, прикосновение и любовь — и через выражение наших магических существ, через активную силу искусства.
Искусство и любовь без сомнения стоят среди наиболее свободоносных милостей. И наиболее значительно то искусство, которое отражает, возвышает и получает информацию от одухотворенной Природы. Это признание и прославление внутренней непостижимой сути, о которой человеческие творения могут в лучшем случае лишь намекнуть. Это бракосочетание символа и контекста, Земли и Духа. Искусство — это видение, которое стало видимо, Дух, обретший физическую форму, выращенный и напитанный любящими руками, нарисованный с палитры с красками горной глины и пигмента Земли... боли и радости, борьбы и награды. Именно сочетание глубокого соединения с Землей и сильного намерения делает настоящее искусство чем-то большим, чем просто украшение, поднимая его на уровень ритуала и магии. Художник празднует не только линии и цвет определенного ландшафта, но и характер, который порождает и определяет особенности земли этого места, почитая духов местности искусными мазками. Он любит землю в тишине тусклых красок зимы так же, как и в сияющем тепле весенних ростков. Это так же верно для нашей поэзии, переписки и записей в дневник, для труда и песни, и танца, посвященного осознанию непрерывной внутренней силы, энергетическим тканям, соединяющим нас с Целым. Танцы с дичью, песни богам дождя, магические рисунки на циновках древесной коры и мифы, передающиеся из уст в уста над извечным племенным костром, — все это истории, и именно история связывает нас с нашими верованиями, с прошлым и будущим и с переживанием места. Это нити, которые снова ткут связь с Землей, определяющей и составляющей нас, жизненно важные уроки, передающиеся скорее через унаследование искусств, чем через последовательность генов.