Любящий повар превращает каждый аспект своей жизни в заботливую, молитвенную практику. Она всегда осознает источник нашей еды, каждым дыханием благодарит плодородную, священную Землю. Спасибо Богу, Гайе, Святому Духу на любом языке, под любым именем. Она понимает, что качество «святости» относится к «целостности»[41]: быть завершенными, согласованными, связанными через Дух со всем, что есть.
Десятки тысяч лет на всех частях земного шара еда считалась священной. Священной не потому, что она нужна нам, чтобы жить, но потому что мы признаем в ней выражение и телесное продолжение божественного Целого. Еда появилась как материальное проявление Анима Мунди — души мира. Большую часть нашей долгой истории человечество верило, что потреблять жизнь любого вида — это буквально «есть Бога», потреблять и принимать проявленную плоть Духа — своего рода Пантеон на тарелке! Для наших предков любой расы торжество заключалось в ритуальном принятии участия в Вечери Господней, в священной трапезе. Они точно так же утверждали внутреннюю целостность/святость каждого элемента неискаженной Природы. Они признавали, что в жизни истины наиболее целостные, приносящие удовлетворение, приходят не как рациональный вывод, но как духовное откровение, как прозрение. Они знали ритуальный подход к своим ужинам, усиливающий смысл, углубляющий чувство ценности: каждое принятие пищи — волшебный обряд. Каждая еда — это источник объединения.
Было время не в таком отдаленном прошлом, когда все четки для преданных изготовлялись из настоящих розовых лепестков, скатанных вручную и запечатанных сажей. Вместо безвкусных вафель на мессах священники подавали настоящие несущие здоровье ломти хлеба, отломанные от общей буханки. Виккане придают своим церемониям больше жизни, кормя друг друга хлебом и медовухой. Именно эта глубина подлинности, важности и питания дает силу любой истинной религиозности — «соединению». Когда мы берем в руки, вдыхаем запах и едим одну и ту же еду, это связывает нас тонким опытом, а также телесной целью.
Мы связываемся через еду, через Землю, дающую ее, через нежные руки, что сажали, давали или перевозили ее. Мы связываемся друг с другом через совместный опыт и совместный вкус. Мы связываемся со своей семьей, своим сообществом и своей экосистемой, связываемся со всем, что есть.
Наблюдение за Лобой, готовящей еду, это урок духовных измерений в приготовлении пищи. Она кажется псаломщиком, а ее кухонная стойка — алтарем, заставленным не только искусно исполненной едой, но кухонной утварью, в которую вложено намерение и магия важных ритуальных инструментов. Она председательствует над изобильным столом, на котором находится все, от вселенских закусок, до ее чаши для омовения пальцев. Она служит как кантор, ведя паству в радостной песне, заслуживая благословения муз. Она действует равно как пастор и как пекарь. Как провидица, прорицательница, шаманка и мудрец. Как безотказная монахиня, в образе с кружевным передником. Лоба — это фанатик, истинный верующий, паства, сворачивающая тесто. Она — посланец, несущий благовест в поисках эстетического и духовного искупления за языческие «кафе быстрого питания», предлагая при этом утешение и поддержку любому повару-товарищу, потерявшему свой путь. Ее сервис — сервировать, министерство мини-ломтиков. Это ее задача. Истинный зов, на который у нее нет выбора не откликнуться — горящие глаза и рот, наполняющийся слюной.
Не важно, современна она или обычна, каждая кухня в мире предлагает возможность для озарения: для самопознания, любви к себе, получения силы, соединения и очарования! Обучение приготовлению и отношению к еде — это не рутинная работа, но скорее ритуал перехода, испытание, которое никто другой за нас не пройдет, священный поиск исправления наших собственных наделенных разумом душ. Приготовление пищи открывает дверь в опыт сакрального пространства и приглашает нас. Каждый из нас может подняться из матки кухни как из хижины, где он родился. Наши страхи и иллюзии, колебания и сомнения в себе — это все, что препятствует нашему кардинальному изменению с помощью этой литании во время приготовления пищи. Мы превращаемся в свое изначальное «Я», проявленное в виде ответственных празднующих эту чудесную жизнь участников процесса Гайи, товарищей по играм вездесущего Духа! Тех, кто готовят, и тех, кто едят, и тех, кто преданно молятся!