Его собеседник, может быть, если бы переменить костюм, легче сошел бы за одного из старинных обитателей замка. Это человек со старомодной, окладистой седой бородой, с живыми глазами и со свежим цветом лица, говорящем о хорошем здоровье и о сильной, бодрой старости. Костюм его носит следы небрежности, не свойственной строгому стилю первого.
Очевидно, хозяином был младший, а старший — гостем. Но когда этот гость говорил, то хозяин немного наклонялся вперед и вся его фигура выражала подчеркнутое внимание к значению слов говорившего.
Действительно, техническая печать, учебники химии, физики и механики островной и заокеанской империй давно уже приучили студентов и инженеров к имени Форрингтона. Член многих академий и десятков научных обществ (на его визитной карточке никак не поместились бы все его научные титулы), профессор Форрингтон уже довольно давно оставил педагогическую работу. Гораздо интереснее оказалась научная работа в лабораториях крупных заводов. В кругах ученых говорили иногда, что с тех пор, как Форрингтон отказался от кафедры в знаменитом университетском городе К…, значительно менее интересным сделались публикуемые им заметки и статьи.
Те, кто с ним не встречался непосредственно, считали, что Форрингтон стареет. На самом деле это было совсем не так.
Однако, прежде чем перейти к описанию дальнейших событий, познакомимся поближе с двумя почтенными джентльменами, столь мирно, на первый взгляд, беседующими в старинном замке на Рейне.
2
Младший из собеседников Томас Макнилл мог бы называться также и Макнилл Третий.
Династия Макниллов благоговейно хранила память о Томасе Макнилле старшем, Первом, начавшем свою деятельность в пятидесятых годах прошлого столетия. К началу Крымской войны, когда отец Артура Форрингтона, молодой священник, получил скромный приход в южной части острова, способный кузнечный подмастерье Томас Макнилл уже был владельцем собственной оружейной мастерской, выпускавшей штучные охотничьи штуцера и ружья, высоко ценимые охотниками-офицерами войск ее величества королевы в колониях великой империи.
Томас Макнилл Первый сумел весьма увеличить свое скромное предприятие во время Крымской войны. Стволы для штуцеров, изготовленные на его заводике, имели бесспорное преимущество над продукцией других фирм. В тот год, несмотря на великолепнейшие штуцера Макнилла, несмотря на явное техническое превосходство солдат ее величества, несмотря на твердую решимость прихожан всех приходов острова и пылкие молитвы священников, в том числе и молодого Форрингтона, война с этими упрямыми русскими казалась бесконечной.
Вместо жадно и уверенно ожидаемых известий о молниеносных успехах благословенного оружия из далекого Крыма поступали длинные списки убитых и раненых и еще более длинные требования оружия.
Поэтому моления о победах прерывались заупокойными службами, а Томас Макнилл Первый к концу войны увеличил свое предприятие в несколько раз и имел право назвать его заводом.
Кроме штуцеров, фирма «Макнилл и Сыновья» начала выпускать пистолеты, штыки, наконечники для пик и клинки для сабель — все отличнейшего качества. В последний месяц войны с русскими на островных полигонах испытывались первые орудийные стволы с новой маркой, которой предсказывали большое будущее. А после заключения мира с Россией островная империя пополняла свои опустошенные войной арсеналы при деятельном участии фирмы «Макнилл и Сыновья».
Весьма прибыльной для фирмы была широкая техническая инициатива при организации оружейных мастерских в Индии, необходимость в чем была доказана попыткой индийского народа, известной под именем восстания сипаев, сбросить иноземный гнет. Именно фирме «Макнилл и Сыновья» цивилизация была обязана появлением примечательной пули, так хорошо выводящей из строя солдата, хотя, по соображениям гуманности, это изобретение стало известным под именем индийского города Дум-Дум, где расположился один из имперских арсеналов.
К началу Франко-прусской войны, через четырнадцать лет после Крымской кампании, репутация «Макнилл и Сыновья» стояла так высоко, что фирма сумела принять заказы от обеих сторон.
Хотя Томас Макнилл Первый, не отставая от общественного мнения островной империи тех лет, всей душой сочувствовал пруссакам, он доказал правильность своих действий балансом фирмы, отразившим аккуратность и платежеспособность как молодой Германской империи, так и республиканских наследников побежденного императора французов Наполеона Третьего.