— Вот мы и обдумываем… — подхватил Иван Петрович — обдумываем… А не скажут ля нам с вами, дорогой Федор Александрович, что мы, как бы это сказать, ну, словом, на старости лет… — Иван Петрович не нашел подходящего слова.
— Ну, что же? Отличимся тогда всей компанией! — вмешался Алексей. — Ведь за последнее время об этом все говорят в Институте. Право же, папа!
Алексей горячо продолжал:
— Все говорят, и Асланбеков, и Рогачев, и Минский, и Розова, и… словом, все! Ты знаешь, отец, как много мыслей у всех пробуждается…
Они вошли в малую аудиторию.
— И вот что, папа! Я прошу тебя, прими решение теперь же. И обязательно включи меня, формально включи в эту работу…
При этих словах Иван Петрович повернулся к Алексею и дернул себя за бородку.
— Я буду очень рад, — сказал он, — тема очень большая, дела хватит на всех.
Федор Александрович сел и задумался. Через минуту он посмотрел на своих собеседников:
— Да. Мы все правы. Однако же… Я много думал об этом. Вот Иван Петрович изволит помнить. Когда нам преподавали латынь, то латинист нам преподнес миф о двуликом Янусе, как символ силлогизма и широты мысли: — одна сторона и другая, а между ними вывод. Так легко видеть вещи. А мне ядерная энергия начинает представляться скорее в виде индусской богини Кали в ее азиатском богатстве образа плодородия. Одна голова и множество рук — сила жизни во множестве проявлений…
В малой аудитории было тихо. Августовское солнце смотрело в высокие окна просторного зала.
Федор Александрович продолжал:
— Да, множество проявлений! Вот видите, благодетельное, быть может, воздействие на живые организмы! Что же? Вот Степанова сейчас здесь нет. А он тоже пишет мне из Красноставской, между прочим, и следующее. — Федор Александрович достал из кармана пиджака письмо.
— Вот, слушайте. Он пишет. «Как с новой темой? Со своей стороны думаю, что пора уже ее оформить и переходить к развороту работ. К чему откладывать?».
Академик аккуратно сложил письмо, и сказал:
— Хорошо. Так ты, Алеша, хочешь работать с Иваном Петровичем? Давайте, начнем. Считаю вполне своевременным собрать нашу коллегию. Вас же, Иван Петрович прошу быть докладчиком. Обменяемся мнениями, решим.
Алексей, переключив телефон на диспетчерскую связь, сказал в трубку:
— Федор Александрович просит всех в малую аудиторию.
Иван Петрович, подергивая бородку сосредоточенно молчал.
3
Собрались. Иван Петрович начал:
— Товарищи, за последние месяцы нашу работу сопровождают явления неожиданного характера… Я повторяю, неожиданного… Поэтому мы с Федором Александровичем и с отсутствующим, к сожалению, Михаилом Андреевичем и вот с Алексеем Федоровичем нашли своевременным, так сказать, уместным… предложить, обдумать… да и ввести тему, так сказать, новую…
После паузы Иван Петрович продолжал уже живее:
— Вы все помните, как мы разрабатывали первые серии нашей основной тематики. Возможности случайного и интенсивного возникновения неожиданных энергетических возмущений грозили операторам самыми печальными результатами: начиная с поверхностных поражений кожи, способных появляться внезапно, и кончая свертыванием крови, параличом нервной системы, распадом живой материи.
Ныне мы овладели главными решающими дальнейшую работу этапами, то есть научились изолировать очаги возбуждения энергии. Разделяя явления по характеру и направлению, мы многие наши предосторожности отменили. Правильно ли мы поступили? Да, я отвечаю, правильно!
Иван Петрович откашлялся. Дальше последовало короткое перечисление работ за пятилетие, доказывавшее правоту докладчика. Докладчик продолжал: — и отсюда следует, что обработанный нами материал, в силу получения им новой, именно новой структуры, действительно непроницаем для всех зарегистрированных нами проявлений энергии, а потому аппаратура из него служит изолирующей защитой, так сказать, экраном… Иван Петрович опять запнулся. Подыскивая слова, он подергивал большим и указательным пальцами острую бородку (доился, по выражению дерзких первокурсников). Потом он продолжал:
— Однако, последнее полугодие знаменует себя в этих стенах явлениями, характера, так сказать… — (опять досталось бородке!) — так сказать, скажем прямо, характера физиологического!
Выпустив это трудное слово, Иван Петрович бойко побежал дальше:
— Позволю себе, в некотором роде, подытожить! Boт наши коллеги (следовали имена) изволили жаловаться на бессонницу, а потом сообщали, что иной раз сокращают время сна до трех часов в сутки, что конечно, не похвально и… — Иван Петрович сделал внушительную паузу, — не чувствуют никакого ущерба наоборот!