Докладчик перечислив со всеми подробностями ряд случаев повышения общего тонуса жизни, работоспособности, бодрости и так далее, закончил, выпятив грудь:
— А я сейчас, уверяю, мог бы состязаться в быстроте бега по лестницам хотя бы с вами, Марк Михайлович! — обратился он к моложавому смуглому брюнету с курчавыми волосами и с атлетической фигурой.
Многоопытный лектор понимал, что иногда можно и развлечь аудиторию, не отклоняясь от темы.
Конец доклада Ивана Петровича и настроение присутствовавших свидетельствовали об отсутствии опасений. Но некоторые пожимали плечами. Раздались реплики:
— Случайное совпадение… не наша область… изоляция тщательно проверяется…
— Позвольте мне… — Федор Александрович встал. — Прошу меня извинить. За многие годы нашей совместной работы я привык важные решения подвергать предварительному широкому обсуждению. Следуя правилу древней мудрости, гласящему ex dicusso veritas, мы привыкли к ничем не ограниченному обсуждению. По этому сейчас я только в порядке постановки вопроса. Относительно принадлежности области. Согласен. Область — не наша. Формально — не наша. Однако ограничиться формальной постановкой мы никоим образом не можем. Во времена юности, как бы сказать, моей и Ивана Петровича, действительно, область энергетики была весьма ограничена. Ныне же наша советская энергетика — возмужалая отрасль мощной советской науки, весьма и весьма расширяющая свою область. Поэтому каждое проявление, подобное описанному Иваном Петровичем, не должно ли свидетельствовать именно о расширении нашей области, о некоем синтезе, который, я думаю, является конечной целью советской науки!
Федор Александрович помолчал, ощущая приятную ему связь с аудиторией.
Он продолжал. — Прошу позволить мне больше не высказываться. Иван Петрович… (поклон в его сторону) изложил наши мысли. Считаю необходимым спросить, правы ли мы, вводя новую тему?
Присутствовавшие явно выражали согласие.
— Итак, считаю, что мы имеем право ввести новую тему. Разрабатывать ее придется совместно с физиологами и, надо думать, также и с биологами.
— Рабочую программу нужно будет разработать без спешки, обдумать, кого из наших коллег из других отраслей следует привлечь. Теперь же свяжитесь… — но тут Федор Александрович сам себя перебил. — Кстати, кто читал в одном из последних выпусков Трудов Медицинской Академии весьма интересную статью: «К вопросу о некоторых электрических явлениях, наблюдаемых в крови живых организмов»?
— Это профессора Станишевского, из Обска? Я читал статью очень внимательно, папа! — ответил Алексей, — я думаю, что, в свое время, придется его привлечь обязательно к нашим работам…
Уже несколько минут в аудитории, за спиной Алексея Федоровича, стоял, подкравшись на цыпочках, невысокий мужчина лет сорока. Это — Степан Семенович, технический служитель Федора Александровича, выученик и преемник, ушедшего на покой Ванина, того, кто долгие годы деспотически царил в служебных кабинетах академика и был знаменит среди студентов своим выражением: «мы с Федором Александровичем сейчас заняты, извольте минутку обождать!»
Воспользовавшись первой паузой, Степан Семенович подал Алексею распечатанную и развернутую телеграмму. Такой порядок был давно установлен Ваниным — распечатать, прочесть и действовать с разумом по содержанию. Исключение делалось только для телеграмм со штампом «правительственная».
Пробежав глазами краткий текст, сын передал телеграмму отцу. Взглянув на три печатные строчки «молнии», Федор Александрович нахмурился:
— Тебе, Алеша, нужно немедленно отправляться в путь. Анне Александровне и Тате я сегодня ничего не скажу. Ты завтра меня извести, что там?
— На аэродром я звонил, Федор Александрович, — вмешался с привычным тактом служитель, — место в Обск есть на два часа дня, я от вас сказал, чтобы удержали…
Федор Александрович посмотрел на часы:
— Тебе, Алеша, нужно поторопиться…
4
Приблизительно в этот же час Михаил Андреевич Степанов приближался к Москве. Большой пассажирский самолет уже прошел над Волгой. Несколько часов воздушного путешествия прошли для Степанова незаметно. Он был полностью захвачен своими мыслями. Глаза его смотрели не видя. Изредка глубокая сосредоточенность прерывалась движением или взглядом вниз.