Однако Заклинкин — человек реальный. «Надежд» — для него мало. И Заклинкину были предложены не только «надежды», но и крупные деньги. И за что? Он счел, что за вздор, за пустяки! Уважаемый Анатолий Николаевич должен был, для начала, скопировать у «себя», в «своей» проектной организации, несколько чертежей станков. Не секретных, всем доступных, рассылаемых по почте простой бандеролью заводам. Ну, еще писал характеристики на товарищей, сообщал о структуре министерства. Ведь чушь, все это всем известно, ничего серьезного. У Толечки появились новые костюмы, галстуки, запонки, ботинки. Позволял он себе кое-что очень осторожно, пользуясь советами своего нового друга. Такими мелкими, глупыми, по его мнению, поручениями, Заклинкина необременительно занимали первое время.
Но через полгода Толечка мог бы вспомнить некрасовское «Кому живется весело, вольготно на Руси», — то место, где мужички, сидя у реки на бревнышках приговаривали, что величайший грех — грех Иудин! Хотя поэму в школе и проходили, но до Толи Некрасов не «доходил». Учил механически, а зря! Коготок увяз прочно!
— Довольно дурака валять! Время прошло! — однажды сказал ему его друг-иностранец своим отличным русским языком, только тон изменился.
— Теперь вы будете делать дело! — и «ты» уже не было.
А у Толи не было выбора. Пришлось ему заняться делами, где были и риск и опасность. Платить стали меньше, как на зло! Пути назад Заклинкин не нашел. За эти полгода в хозяйских руках накопился архив — пусть из пустяков, пусть не на высшую меру, но все же, как жернов, пригодный для надевания на Толину шею.
Это все ему очень ясно объяснили в хорошем переводе на русский язык. Разумеется, была всегда открыта дорога откровенного признания и покаяния, — тяжкий путь. Заклинкины такого пути не понимают и ходить по нему не могут… Анатолий Николаевич Заклинкин привык, осмелел и, под конец, стерпелся, сжился со своей ролью. Пребывание на бюджете двух государств, — за счет разных кредитов и по разным статьям, — продолжалось.
3
Вскоре после ухода мистера Лайдла, через калитку дворовых ворот здания, смотрящего своими почти квадратными окнами на новую площадь и на древнюю крепостную стену, вышел человек. Скромный, столь обычного вида, в таком простом коверкотовом костюме, с таким примелькавшимся портфельчиком, что он сразу затерялся в утреннем потоке пешеходов. Кто-нибудь из Могэса, Мосгаза, Райкоммунхоза…
Коверкотовый костюм с портфелем направился по тротуару налево, дождался на углу очень широкой улицы зеленого света, спокойно прошел по пешеходной дорожке. Человек, не спеша, по всем правилам уличного движения, взял под прямым углом направо через вторую широкую улицу и вошел в вестибюль метро. Через минуту он набирал нужный ему номер диском автомата в телефонной будке:
— Товарища Заклинкина попросите, пожалуйста… Товарищ Заклинкин? Что-то у вас голос охрип… Говорит инженер Степаненко. Есть работенка. Да, у нас силенки не хватает… Да, работа срочная… как всегда, платим сразу против счета… Нет, уж вы выручайте… Так подъезжайте к нам… Через часок можете? Ну, пока!
Московский телефон-автомат! Что только не выносят его жидкие будочки!
Инженер Степаненко открыл застекленную дверь, перед которой успела скопиться очередь из двух женщин и одного мужчины. Так всегда бывает, когда вы торопитесь!
— Вот мужчины всегда быстро, а как такая заберется… — заранее бурчал мужчина в очереди, с ненавистью смотря на входящую в будку даму:
— … Просил, так ни за что не уступит.
Инженер Степаненко понимающе подмигнул недовольному гражданину, посмотрел на часы, — простенькие кировские в карманчике брюк, взял в кассе «туда и обратно» и по переходам и по коротенькому эскалатору, спустился на платформу. По новым переходам и по длинному эскалатору скромно погрузился совсем глубоко, в нижний этаж.
Несколько раз растворившись в поспешно-кипящей толпе, инженер Степаненко вновь появился и рассеянно очнулся у собирающихся закрыться, уже шипящих после «готов», дверей поезда. Он в последнюю четверть секунды довольно ловко, не ущемляясь, скользнул между соединяемыми пневматикой створками и вжался в плотную массу. «На следующей встаете? — «Встаю!» — ответил он.
На «следующей» инженер Степаненко вышел, слегка задержался, пересек платформу и поехал в обратном направлении. Так он, незаметно скрываясь в толпе, проделал еще несколько раз, пока не убедился, что около него уже давно нет и не может быть ни одного из тех, кто его окружал в начале его путешествия. В худшем для него случае, со стороны могло показаться только одно — рассеянный провинциал тщательно изучает станции метро.