2
Аэродром в Обске расположен на левом берегу реки. В сумерках двое прибывших с ховановским самолетом пассажиров переправились на речном трамвае в город.
Степная река бурливыми водоворотами несла в низких берегах желтоватую мутную воду. Август, а вода стоит высоко. Истоки реки питаются на далеком хребте каскадами глетчеров и, парадокс, река сохраняет горный режим в длинной, голой степи, завися от летнего таяния дальних вечных льдов.
Город на правом берегу. Наш обыкновенный город, несколько высших учебных заведений, десятки средних школ, несколько мощных заводов, несколько сот тысяч жителей и ни одного безработного.
Алексей Федорович простился со своим случайным знакомым у двери номера в новой, четырехэтажной гостинице. Молодой человек сумел не расспрашивать Алексея Федоровича о его дальнейших планах, за что, про себя, тот ему приписал в аттестат:
— Не так уже навязчив, каким кажется по первому впечатлению…
А Толечка чувствовал себя, как гончая, ветер случайно приносит смутный, но интересный запах. Собака принюхивается, соображая, а не пойти ли по следу. Толя начал кое-что сопоставлять. Школа!
На следующий день утром, идя в Обский медицинский институт узнать о месте возможной встречи со Станишевским, Алексей Федорович, кажется, видел мелькнувшую фигуру молодого инженера Заклинкина.
Швейцар института, внимательно и солидно выслушав Алексея Федоровича, сообщил:
— Павел Владиславович у себя наверху. Потом они собираются в клинику. Сейчас они очень заняты. Вы их здесь обождите, они здесь пройдут, — Манеры Станишевского влияли и на младший персонал.
Алексей Федорович спросил, нет ли возможности доложить и, на вопрос швейцара, назвал фамилию. Швейцары учебных заведений хоть и «простые» люди, но они слышат, читают, обсуждают, как и прочие наши простые люди… Услышав имя, почтенный человек стал вдвое солиднее: «Я сейчас доложу». — в бойко пустился по лестнице, на втором шаге потеряв большую долю своего величия. Алексей Федорович шел за ним. Швейцар стукнул в дверь с надписью «Директор…» и, не дожидаясь ответа, открыл:
— Павел Владиславович, к вам из Москвы…
Услышав фамилию, Станишевский бросил бывшим у него заведующему хозяйством и коменданту зданий:
— Прошу покорнейше извинить, не имею возможности, окончим потом… — был жаркий разговор об ускорении ремонта, учебный год на носу, — и очутился у двери:
— Алексей Федорович! — они встречались два-три раза на съездах в Москве, — я бесконечно виноват за беспокойство. Моя телеграмма мучает меня целые сутки. Я думал о приезде кого-нибудь из товарищей вашего брата… Если бы я знал, что это вас так обеспокоит… Но я положительно счастлив вашему приезду!
3
Слушая Павла Владиславовича, Алексей Федорович улыбался без признаков неудовольствия. Они сели. Станишевский продолжал:
— Во-первых, милейший ваш брат, Николай Сергеевич, здоров, рецидивов не опасаюсь. Скоро мы ему позволим возобновить истребление уток, гусей и прочих… во-вторых, главное. В главном прошу извинить мне мое многословие…
Станишевский весьма подробно изложил историю болезни, и Алексей Федорович слушал его очень внимательно. В конце длинного сообщения о своих наблюдениях Станишевский резюмировал:
— Чувствую, чувствую, что сейчас перебрасываются мостики между вами, энергетиками, и нами, медиками. Эритроцит — не нейтральное тело! В этом проблема! Первая…
Алексей Федорович утвердительно кивал головой.
— Да, я читал вашу статью! — сказал он.
— Вы поймете меня, — продолжал Станишевский, — передо мной единственный в мире случай молниеносного, спонтанного белокровия. Целый ряд совершенно пока непонятных явлений! Я уверен, что причина пришла извне. Но как, что вызвало шок, уничтоживший эритроцит? Какое начало действовало в крови? Убежден, что наш драгоценнейший Николай Сергеевич может помочь в установлении причины явления. Но увы, мой милейший пациент скрытен и упрям. Молчит. Да я бы его… — Станишевский улыбнулся, потом сделал страшное лицо и представил, точно кого-то крепко трясет за грудь. Алексей Федорович кивал головой.
Станишевский продолжал:
— Так вот-с! Силы у меня в Чистоозерском расставлены так: во-первых, у меня там есть Лидия Николаевна, главный врач. Очень серьезный человек. На нее я могу положиться, как на каменную гору! У нее помощницей одна из лучших моих учениц. Я ее туда послал для начала. Считаю, что молодой врач обязан начать на периферии. Научная работа от нес не уйдет. Так, вот, уважаемые коллеги звонят мне каждый день и… -