— Конечно, как и откуда — сейчас не в этом дело! Ведь теперь мы все понимаем и Красноставская проверена. Михаил Андреевич предвидел, да-с! Все дело в том, что во вторую ночь он выключил защиту! Поэтому получился законченный опыт и имеются сопоставимые данные. А если бы он защиту не выключил? Что мы могли бы сказать? Посветило две ночи на озере и только! А действия — никакого! А как теперь быть с докладом? Как, Михаил Андреевич?
Степанов отвечал взволнованным, прерывающимся голосом:
— Федор Александрович, право же, вы преувеличиваете. Ведь каждый, на моем месте, провел бы ту же работу…
С юношеской живостью вскочил старый ученый и неожиданным движением обнял одной рукой молодого. Поднялся внушающий палец и остро уткнулся в грудь Степанову:
— Вот, изволите видеть! Я могу ему сказать, как он мне первый зачет сдавал и на чем я его тогда провалил! А он мне теперь замечания делает. Преувеличиваю? Нет, не преувеличиваю! Уметь решать, уметь управлять, это значит — предвидеть. Так нас учит наша партия, да-с! И наша наука!
— Вы мне обещали никакой работой не брезговать, — продолжал Федор Александрович, — а самая трудная работа — это решать! Теперь, Михаил Андреевич, я вам буду сдавать зачет, вы принимайте, а Иван Петрович запишет…
И академик стал медленно говорить, точно читая невидимую запись:
— Высказанные предположения полностью подтверждаются наблюдениями на озере Большие Мочищи, расположенном в восьми километрах к югу от села Лебяжьего Чистоозерского района Обской области. Наблюдаемые в течение последних двух с половиной лет Красноставской Энергетической Станцией Особого Назначения излучения имеют искусственный источник, расположенный, очевидно, в Восточном Полушарии и использующий Луну, как отражающий экран. Излучения вызывают гибель птиц и малых животных. На насекомых действия не отмечено. Облучение человека вызывает тяжелую болезнь, а возможно, и смерть. С целью препятствия поражению этими излучениями нашей территории, Красноставская Станция, во время стояния Луны в нашем полушарии, готова к работе на отражение всеми сериями, находящимися на ее вооружении, что нашу территорию вполне обеспечивает. Все!
Окончив диктовать, Федор Александрович спросил Степанова:
— Принимаете?
— Да, — серьезно ответил молодой ученый старому академику.
6
Когда они шли по пустынному коридору и спускались по широкой каменной лестнице в актовый зал, Михаил Андреевич говорил:
— Чрезвычайно осторожное, этакое настороженное поведение вестника из Лебяжьего показалось мне и напоминанием и предостережением. Действительно, ведь сюда, в Старый корпус, может беспрепятственно, без проверки, с улицы, войти каждый, кому только этого захочется!
— Я так привык! — решительно возразил старый ученый — Моя дверь всегда открыта. Во всех наших других местах, в лабораториях, в Экспериментальном корпусе и так далее — это совсем другое. Здесь же нет ничего интересного — ведь я вас отлично понимаю, Михаил Андреевич. Я не храню здесь ни одного документа. Я за всю свою жизнь никогда не имел повода жалеть о том, что ко мне свободно приходит каждый, кому я нужен. Я так привык. И в этом вы меня никогда не переубедите!
У ЦЕНТРА ЭНЕРГИИ
1
Человек постоянных привычек, Федор Александрович, ни за что не соглашался покинуть старый дом с мезонином, старый кабинет в Институте Энергии и многое другое в жизненной обстановке.
Раз навсегда установил он неизменяемый порядок: перед полугодовым совещанием собирались за час до начала в малой аудитории Экспериментального Корпуса Института, кратко обменивались последними замечаниями и соображениями, а затем, с точным расчетом времени, ехали молча в назначенное место. В пути и до начала совещания разговоры Федором Александровичем были запрещены:
— Прошу покорно не рассеиваться!
Двадцать пять человек в пяти автомобилях молчали. Старый академик, прямо сидя на заднем сиденье, думал о сыне. Не часто бывало, чтобы Алеша отсутствовал! Но отец улыбался. В привезенном нарочным письме со многими подробностями о ночах на далеком степном озере была небольшая записка. В ней Алексей писал о своей женитьбе. Эх, глупый Алеша! Ну, я ему послал крепкую телеграмму! А Ане мы сделаем сюрприз… Ах, ты, белобрысый мальчишка…
2
Машины медленно проходили через ворота в башне старинной крепости, описывали кривую вправо и останавливались.
Двадцать пять человек вошли группой, оставили пальто, шляпы, кепи и фуражки и поднялись вверх, в зал, по широким, мраморным ступеням, покрытым красным ковром. До начала оставалось пять или шесть минут и с другой стороны в зал уже входил Председатель полугодичных совещаний.