— Ты смеешься, что ли? — удивился и председатель месткома. — Где ты видел дружбу с актрисой, да еще с такой женщиной? «Товарищ Джемал», — рассмеялся он. — Жена твоя верит этому бреду?
— Жена моя об этом и не спрашивает.
— А как только вступишь в партию, — тут же жалобу в партком. Знаешь, как в анекдотах: «Мой муж подлец — верните мне мужа!» Тебе такой скандал нужен? Нам он не нужен.
— Когда напишет, тогда и будем разбираться.
— Нет, дорогой, партия учит: руководить — значит предвидеть. А я ведь за тебя ручаться буду, под характеристикой моя подпись. С меня тоже спросят. Давай так: поговори с женой, возьми расписку, что она не станет жаловаться по этому вопросу, я положу расписку в сейф — и пусть лежит там.
— Да вы что? — ошалел Абдулла.
— Если я сомневаюсь, мне нужны гарантии.
— Ваши слова оскорбляют честь Джемал! — возмутился Абдулла.
Видимо, так горячо сказал, что председатель месткома поверил. Уставился на Абдуллу смеющимися и одновременно удивленными глазами:
— Ты что, сынок, оставляешь ишака без сена?
Так закончился его поход в партию. А Тагана приняли сразу — его поддерживал художественный руководитель театра. У них фамилии были похожими. Тагана — Гулбердыев, худрука — Гулгелдыев. Обе — от слова «гул», что означает «раб». После смерти худрука его место занял Таган — раб передал кресло рабу. В театре еще три человека носят фамилии, начинающиеся с «гул». Кстати, и имя двоюродного брата Сельби, который из органов, — Гулназар. Почему народ так чтит слово «гул»? Никогда рабства у туркмен не было — на Востоке рабами становились только пленные. Откуда ж тогда повсеместное «гул»? То ли все они — потомки рабов, то ли народ так уважительно к рабам относился? На Востоке говорят: только через семь поколений у отпущенного на волю раба родятся истинно свободные потомки, только через семь поколений рабская кровь очистится.
А ведь его арабское имя Абдулла означает — раб Аллаха.
Джемал была дома одна, дочь ушла к подружке. Джемал оделась по-домашнему — в красный, переливающийся шелковый халат. Черные блестящие волосы распущены, спадают на плечи, оттеняя белизну шеи и открытой груди. От нее исходил запах духов и прохлады. Здесь нет ни забот, ни страха, а есть успокаивающая душу тишина. Эта трехкомнатная квартира — лучшее место спасения от мирской суеты. Абдулла с дрожью вспомнил дом Белли Назара, постоянную тревогу, в которой он провел те часы. Надо же было самому залезть туда?!
Джемал подвинула низенький столик к дивану, разложила по блюдцам кишмиш, халву, разлила по пиалам чай, а сама села напротив. Абдулла по ее поведению догадывался, о чем пойдет речь. Джемал, наклонившись, заговорила чуть ли не шепотом:
— Таган сказал, что после спектакля о Великом Яшули нам дадут ордена и звания народных артистов.
— А что, пьеса уже есть?
— Даже неизвестно, кто ее пишет. Таган думает, что автора не будет. Мол, не может быть автора у драматического повествования о жизни Великого Яшули. Как нет автора гимна Туркменистана.
Абдулла не стал спрашивать в подробностях, о чем еще был разговор. И без того Джемал успела сказать о том, о чем надо молчать, как рыба. Сказала, потому что Абдуллу считает родным, верит ему, как самой себе. А он-то, чуть ли не первым узнав о будущей эпопее, ей даже не намекнул.
— До сих пор удивляюсь, Джемал, почему я не женился на тебе? — вдруг ляпнул он.
— Сейчас не время для такого разговора! — Джемал резко встала, зачем-то включила телевизор. — И не место! Гуллера скоро должна прийти. Она у новой подружки. Семья приличная, в соседнем подъезде купили квартиру у русских, уехавших… Девочка хорошая, компьютерами увлекается, теперь и Гуллера не просиживает часами у телевизора, а компьютер осваивает.
Абдулла когда-то хотел, чтобы Гуллера подружилась с Айдым, но потом передумал. Сельби, конечно, не ревнивая, но зачем еще и в дом вносить смуту. Дружба дружбой, а добром может не кончиться.
«Пицца!» — вскрикнула Джемал и пулей вылетела из комнаты. Раздался стук, металлический скрип открываемой духовки — и с кухни потекли волшебные запахи. Абдулла аж сглотнул. Условный рефлекс, как у собаки Павлова. Такой же условный рефлекс теперь у актеров их театра. При словах «новый спектакль» чуют запах доллара и предвкушают раздачу.
Джемал вернулась довольная.
— Слава богу, не подгорела! Как пришла с работы, сразу тестом занялась. По дороге свежие шампиньоны купила… Все сделала, как надо. И чуть не сожгла. Сейчас вынула из духовки, накрыла полотенцем, пусть немного остынет… Увидишь, это совсем не то, что замороженная гадость в магазинах.