— Ты говоришь так, будто знаешь меня, — удивлялся Абдулла.
— Упаси боже от знакомых! Норовят получить товар подешевле, да еще пристают с «душевными» разговорами, бля! Пошли бы они к черту!
— Как тебя зовут?
— Я же не спрашиваю твоего имени.
— Тогда назови цену.
— Сначала глянь на товар…
Она подошла вплотную, грудью прикоснулась к нему.
Абдулла знал, что ему этот товар не нужен, он никогда им не пользовался… Во-первых, удерживал страх подхватить что-нибудь, во-вторых, его многие знают, так что завтра на всех углах будут рассказывать, с кем он был, что делал и каковы его особенности во время этого самого… Тем не менее его охватило невольное волнение и возбуждение. Он даже стал прикидывать, сколько денег в кармане. Двадцать тысяч манатов. Как раз на баклажку кока-колы.
А уж на эту женщину требуется… много. Не из дешевых, духи, как у жен чиновниц. Абдулла вдруг засмеялся.
— Чему это ты радуешься?
— Один бедный актер в магазине увидел, как продавец отрезает покупателю увесистый кусок голландского сыра, и говорит: «Братишка, отрежь и мне…. тридцать граммов». А продавец ему в ответ: «Яшули, может, вам проще облизать то, что осталось на ноже?..»
— Понятно, считай, что и ты облизал нож.
— Увы, Аллах дал соловью красивый голос и пустое гнездо.
Женщина посмотрела на Абдуллу:
— Складно говоришь! Тебе бы на свадьбах тамадой работать. Хорошие деньги, между прочим, зарабатывают. На сыр точно хватит.
Джемал бросилась на шею Абдуллы, как только он переступил порог.
— Откуда идешь?
— Из дома.
— Смотрел телевизор? Великий Яшули выступал…
— Все видел, ничего не упустил.
— Что же это творится, а?
— В таких случаях говорят: не печалься, лучше съешь чего-нибудь вкусного, а меня чаем угости.
— А ну-ка, посмотри сюда, что-то не верится, что ты из дома идешь, — Джемал принюхалась. — Духами от тебя воняет… Точно! Шанель номер пять!
— Пешком шел, — засмеялся Абдулла. — По улице проституток, вот и пропах их духами.
— И ни одной не соблазнился?
— Сказал одной, что Аллах дал соловью красивый голос, но пустое гнездо. А она посоветовала тамадой работать, говорит, большие деньги стану зашибать.
— Да уж, у них глаз наметанный, сразу подобрала тебе роль.
— А знаешь! — вскричал Абдулла, пораженный мыслью.
— Ну, говори, что придумал.
— Проститутка нашла лучшее определение не только для меня, а для всех артистов. Ведь мы — вечные и постоянные тамады. Кто такой тамада? Посмотреть со стороны — вроде бы главный человек на свадьбе. Он постоянно говорит речи, громче всех смеется, на него все смотрят, девушки хихикают, он их обнимает, то одну, то другую… И все — вроде. И все — как бы. На самом-то деле главный — человек, который оплачивает свадьбу…
— Ну, ты циник, — протянула Джемал. — Свадьбу оплатили родители. Они и без того главные. А самые главные, чтоб ты знал, жених и невеста!
— Ну, это само собой разумеется.
— В принципе, конечно, ты здорово сказал: мы — вроде бы главные. Всегда на виду — и всегда вроде бы… Обслуга.
В комнате работал телевизор. Почтенный пожилой туркмен в огромной папахе, с густой бородой, грозил с экрана: «Ты сукин сын, подлец! Ишак поганый, посмевший лягнуть своего хозяина! Кто ты такой, чтоб поднимать руку на нашего Великого Сердара, которым гордится весь народ?! Тьфу тебе в лицо! Тебя надо застрелить, как бешеную собаку, а труп твой отдать шакалам на растерзание!»
Началось то, о чем и думал по дороге Абдулла, — поднимают волну народного гнева.
Джемал выключила телевизор.
— Были уверены, что живем в мирной стране. Теперь и до нас докатилось. Не дай бог придут исламисты. Под чадрой заставят ходить!
— Туркмены никогда не были фанатиками. Кто тебе сказал, что придут исламисты?
— Нутром чую. Таган только что звонил, я ему сказала, а он, как и ты, удивился. Мол, никогда у нас такого не будет. Мол, исламисты там, где псевдодемократия. А у нас мулл учит, наставляет и назначает сам Великий Яшули, и они не посмеют подняться против него. Поэтому надо молить Аллаха, чтобы он дольше сохранял под своей сенью нашего Великого Яшули. А что, разве не так?
— Таган всегда правильные вещи говорит.
— Абдулла, сейчас не время для иронии.
— Правильно!
— И не улыбайся так. То, что хочет поставить Таган, прежде всего с нами связано. Во-первых, главные роли — наши. Во-вторых, спектакль про Великого Вождя как раз вовремя — для всех…