Действительно, до сих пор не сошедшие синяки делали парня похожим на жертву ДТП или живую боксерскую грушу.
— Нет… Не сбивал трамвай, я просто… я просто. — воинственные мысли Игнатьева отошли на второй план, уступив место банальному стеснению. И он сам не зная зачем, принялся мямлить вслух текст своего оправдания.
Слыша за спиной голос парня, подруги ускорили шаги по коридору и вскоре скрылись за поворотом.
Игнатьев хотел также уйти с этого места, забыв обо всем услышанном. Но кто-то положил на его плечо свою тяжелую руку.
— Э брат! — парень резко обернулся и увидел, что позади него стоит коренастый человек в легкой клетчатой рубашке.
— Ты че на мою телку пялился? Или может ты к ней подкатить хотел?
— Я не…
— Да че я не видел что ли! Они с подругой разговаривали, а ты такой тут рядом трешься.
— Нет… Вы… Ты что то не так понял. — говоря это парень инстинктивно попятился назад.
— Че я не понял! Я в инете видел как тебя возле клуба мудохают. И я смотрю, пацаны правы были!
«Неужели он меня здесь посреди института бить будет?» — пронеслось в голове Александра. И словно ответ на этот вопрос, последовал резкий удар в лицо парня. Кулак незнакомца угодил прямиком в глаз, попав точно в незаживший синяк. От этого боль удара стала гораздо сильнее, чем, если бы нападающий бил по «здоровому» участку тела.
Александр взвыл от этой боли, казалось, что этот вой слышал весь институт.
— Ах, ты ж сука! Я тебя убью! Убью сука! Гад! — пострадавший попытался перейти в контрнаступление, но его оппонент одним ударом в солнечное сплетение остановил это противодействие.
— Эй! Вы что делаете?! Драться посреди института вздумали!? Я вам не позволю! А ну прекратить! — это был властный голос заместителя декана.
— А что я, Геннадий Павлович? Он сам на меня бросился! Я ничего…
Александр вместо того, чтобы ответить, что всё было далеко не так, жадно глотал воздух. Ему было точно не до перепалки.
— Так ладно. Потом разберемся! Я вас запомнил! Живо на пары. Звонок уже был.
Повинуясь словам Геннадия Павловича, агрессор направился туда, где его, скорее всего уже записали в число тех, кто «не явился».
А вот Игнатьев пошел домой. Он знал, что впереди еще две пары. И что начинать учебу, таким образом, точно нельзя. Но при этом он знал и еще кое-что другое. Он знал, что люди это настоящие животные, уважающие грубую силу. И если ты не проявишь эту самую силу тогда, когда это нужно, то ты станешь добычей. Нет. Не слабым или нерешительным, а простой добычей, с которой может сделать каждый всё, что заблагорассудится.
И именно такой добычей Игнатьев стал снова. Уже второй раз в своей жизни он ввязался в передрягу, где нужно было либо сделать вид, что всё хорошо либо выступить против всех. Но он выбрал третий вариант — стать добычей. И теперь, вместо радужного будущего, его ждет борьба, которая, скорее всего, кончится полным провалом. Да. Именно провалом. Ведь кроме как на провалы, этот неудачник более ни на что не способен. Погрузившись в подобные мысли, парень не заметил, как очутился около своего подъезда.
Он трясущимися от злости на самого себя руками вытащил из недр легкой куртки связку ключей. Словно испуганная девица из фильмов ужасов он нашел нужный ему ключ от домофона далеко не с первого раза. Но когда ему это всё-таки удалось сделать, то его вдруг окликнул, чей то голос.
— От кого убегаешь? Или просто стесняешься домофона?
— Что! — парень повернулся и заметил, что на лавочке, где редко можно встретить кого-нибудь моложе 70 лет, сидит довольно симпатичная девушка. Она выглядела лет на 20 и была одета определенно по-летнему.
Её наряд был даже слегка вызывающим, но в отличие от тех девушек в институте, эта особа не вызывала у Александра никаких негативных эмоций.
— Я это… Просто открыть решил. Я тут живу, в квартире. — запинаясь ответил он.
— Да? Вот как? А я то думала, за тобой гонится мафия. Ну, тогда ладно. Можешь идти, если конечно сильно спешишь.
— Нет. Не хочу я никуда идти. Я не спешу. Я могу и вообще не заходить.
«Неужели она хочет со мной познакомиться. Нет. Она точно меня клеит, как банда таджиков обои во время ремонта», — подумал парень, чувствуя прилив хорошего настроения. Но его слова были куда менее красноречивы, нежели мысли.
— Я здесь просто живу. Недавно. Вот и пришел после универа.
— Ты что меня испугался что ли? Не думала, что я такая страшная. — рассмеялась девушка. — Меня Катя зовут.
Этот дружелюбный смех, как мартовское солнце расплавил лед в душе Игнатьева, и он мысленно выдохнув, более непринужденно ответил.