Энн очевидно не ожидала подобного поворота событий, и, подарив мне обескураженный взгляд, поспешила в комнату для бортпроводников. От шока, она его даже поблагодарить забыла. И я бы на ее месте забылась, учитывая какую сумму он ей перевел…
– А теперь, я жду Ваш номер, – требовательно напоминает он, когда самолет приступает к снижению, а пилот сообщает, что через двадцать минут мы приземлимся в аэропорту имени Джона Кеннеди.
– Моему молодому человеку это не понравится, – быстро убегаю от ответственности за свое обещание я, не собираясь обмениваться с Элитом контактами. Это почти незаконно. Он все равно узнает, кто я… и как только он поймет, к какой касте принадлежу, я стану в его глазах не ценнее пылинки на его идеально завязанном галстуке.
– Молодому человеку? Кто бы он ни был, он мне не помеха. На этот раз я не упущу тебя, Кэндис, – последнее предложение, подобно парализующему заклинанию, вводит меня в оцепенение. Отчаянно пытаюсь пошевелить хотя бы кончиками пальцев, чтобы убедится в том, что все еще способна двигаться.
Черт, это все-таки он.
Таких случайностей просто не бывает в природе. Джеймс Грейсон – тот самый парень, фотку которого я распечатала на одном из старых приборов в библиотеке и вклеила в свой личный дневник. На почетное место, на первую страничку. Тот самый парень, который бывает в жизни каждой девушки, в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет. Парень, которого я мысленно окрестила «принцем», и хотела, чтобы он обратил на меня внимание, как только я немного вырасту. И он обратил… вот только не стал искать меня, когда Мак выкинул меня на улицу и я исчезла из его жизни.
Влюбиться в лучшего друга своего сводного брата… банальнее может быть только влюбленность в этого самого брата, но страх, который я испытывала по отношению к Карлайлу, никогда не позволил бы мне испытать к нему теплые чувства. Они дружили много поколений – Карлайлы, Грейсоны и еще несколько самых богатых и влиятельных семей Элиты.
Я поправляю темные очки на переносице, которые надела для того, чтобы меня случайно не узнал кто-нибудь из бортпроводников. К сожалению, скрываться мне стоило не от них… нужно было надеть на себя увлажняющую тканевую маску, и помалкивать весь полет. Но нет, мне приспичило обратить на себя внимание человека из прошлого, с которым, я думала, никогда больше не увижусь.
– Вы меня с кем-то перепутали… – покусывая изнутри щеку, по слогам произношу я, стараясь не смотреть Джеку в глаза, даже сквозь темные линзы очков.
И зачем я все это затеяла? Сидела бы молчала, чтобы не вляпаться в еще одну неприятную ситуацию. Я, черт подери, теперь точно такая же стюардесса, как Энн, на которую он смотрит, как на мешок с мусором. И я нисколько не утрирую, поверьте – мужчины из Элиты тщательно заботятся о своей репутации, и их невозможно уличить даже во флирте с Низшими. Это, конечно, не касается специальных закрытых клубов, где «жрицами любви» работают представительницы рабских каст.
– Сними очки.
– Не собираюсь.
– Кэн, ну хватит. Я понимаю, что ты обижена на то, что я не пытался связаться с тобой, когда ты уехала в Европу…
– В Европу? – резко снимая очки, вскидываю на него прямой и открытый взгляд. Мне даже дышать становится трудно, и вовсе не от недостатка кислорода в самолете.
Так значит, последние пять лет я в Европе развлекалась, а не выживала в трущобах за пределами центра. Отлично. Как много нового я о себе узнаю.
– Разве нет? Мак сказал, что Руфус отправил тебя в Европу незадолго до того, как… – его густые брови сдвигаются к переносице, взгляд становится колким и напряженным.
– Да, так все и было, – быстро перебиваю я, раздвигая губы в сладкой улыбке. – Какие обиды, Джек? Мы были едва знакомы и…
– Но довольно близко знакомы, – от теплого взгляда его притягательных голубых глаз «щекочет» в районе солнечного сплетения. Почти также, как раньше. И только сейчас, я прекрасно понимаю, почему не узнала Джека с самых первых секунд: он повзрослел, возмужал, стал настоящим мужчиной. Даже овал лица стал более квадратным, очерченным, волевым. Я уже не говорю о пятнадцати набранных килограммов мышечной массы. Джек Грейсон – завидный холостяк, за сердце которого любая девушка, к какой бы касте она не принадлежала, продаст душу Дьяволу.
– Джек… – он медленно обхватывает мою ладонь, проводя большим пальцем по тыльной стороне моей ладони. Я просто смотрю в его глаза, и перед внутренним взором вспыхивает весьма яркое и красноречивое воспоминание. Ни одна девушка не способна забыть своего первого мужчину. Тем более, когда он был у нее единственный. – Все эти пять лет, тебя не волновало, насколько близко мы были знакомы.
– Неужели ты думаешь, что наша встреча случайна? Каковы были шансы, Кэн? Я знаю, ты считаешь меня подонком, но все было не так. Черт. Я не собираюсь оправдываться, – рокочущим голосом произносит он, слегка наклоняясь к моему уху. Напряжение между нами нарастает так быстро, что кажется, что из самолета выходит весь воздух. Руки и ноги бросает в холод, и я уже не уверена, что это от перепадов давления. – У нас свидание. Завтра.
– У меня есть парень, – вспыхиваю я, намереваясь одернуть руку, но не могу… у него приятные, теплые, по-мужски грубые ладони. Боже, он все узнает, он все узнает… не хватало мне влюбиться в того, кто поставит на мне крест, как только узнает, о моем истинном месте. А где место Бесправных? На дне.
К моему счастью, пилот сообщает о том, что самолет приступил к снижению, и объявил, что совсем скоро мы приземлимся в аэропорту Джона Кеннеди.
– Парень не узнает о нашей дружеской встрече. Расскажешь, чем занималась последние пять лет, как тебе жизнь в Европе…
Ах, как я могла забыть, что была в Европе. Вернулась прямиком с курорта под названием «ад». И все-таки, наконец, я нашла ответ на вопрос, почему нас с мамой никто и никогда не искал…
Черт, я просто в полном дерьме. Кажется, мое падение в прошлую жизнь, уже началось. Но правда в том, что без опеки Руфуса, что сейчас находится примерно в том же состоянии, что и моя мать, я – никто.
Собираюсь ответить Джеку, но снова осекаюсь, как только ощущаю вибрацию его браслета, свидетельствующую о звонке с континента.
– Черт, прости. Бизнес не умеет ждать, – он слегка поджимает губы, и нажимает кнопку, принимая вызов. Его взгляд устремлен в одну точку перед собой, а губы начинают двигаться, не издавая при этом не звука – такие, как Джек разговаривают по голографосвязи в режиме конфиденциальности. В эту самую секунду Джек видит перед собой незримую для посторонних голограмму, передающую изображение собеседника, и произносит слова, которые может услышать только он.
Грейсон разговаривает до конца полета, и я лишь периодически бросаю на него взгляд, пытаясь считать эмоции по лицу Джека. Агрессия. Раздражение. Судя по всему, новости не очень приятные.
В конце концов, я отворачиваюсь, пытаясь унять бешенный сердечный ритм, норовящий пробить грудную клетку. До сих пор не верю в то, что это произошло. Какое нелепое совпадение…
Когда мы приземляемся, Джек все еще разговаривает, и я, наспех улыбнувшись ему и небрежно махнув рукой, двигаюсь к выходу из самолета. Я иду слишком быстро, почти бегу по тоннелю, в конце которого написано: «Добро пожаловать в Нью-Йорк», и совсем забываю о том, что забыла свой чемодан в ручной клади.
– Ну и далеко ты собралась? – оборачиваюсь, услышав позади себя голос Джека. Вежливо киваю и благодарю его телохранителя, протягивающего мне мой крохотный красный чемоданчик.
– Джек, была рада тебя видеть, правда, – облизываю пересохшие губы, вновь теряясь под его теплым взглядом. – Но…
– Но завтра ты увидишь меня снова. Я пришлю машину в семь, хорошо? Ты живешь в особняке Карлайлов?