Но Эника знала, что одиночество попросту убьет ее. Чтобы не сломаться под гнетом непосильной тайны, она должна была четко представлять, ради чего все это. Медальон Де Вейт был ее проклятием, с которым она не имела права бороться. Но зато она могла попытаться найти смысл, осязаемую цель, во имя которой можно не только жить, но и умереть.
Она была уверена, что нашла этот смысл в людях.
Париж, первый город, куда она попала после стерильного Честерфилдского пансионата, сначала напугал ее, но потом открыл глаза на истинную подоплеку многих событий. Кураторы ожидали, что она, как и все архонты до нее, скоро сбежит оттуда, оглушенная бьющей через край жизненной силой огромного муравейника. Но она неожиданно для всех научилась получать удовольствие от существования в эпицентре.
Она полюбила людей - самых обычных, равнодушных и злых, пугливых и добрых. Завела друзей - или ей казалось, что она их завела. А потом, когда она встретила Андрэ Дюсабля, молодого и талантливого физика, то поняла, что люди могут приносить не только утешение, но и пользу.
Да, они все несовершенны. Но в этом несовершенстве таилось очарование, которое позволяло держаться наплаву, даже в самые горькие и отчаянные дни.
***И Н Т Е Р М Е Ц Ц О***
Эника. 10 лет назад
Летний Париж вечно купается в пыли. Жирно блестя на солнце, играет волной Сена. Они с Вандой, магистром Венеры, сидят в темно-зеленый креслах у самой ограды Тюильри, повернувшись спиной к вычурным скульптурам и прудикам с лебедями. Каменный парапет закрывает наполненную призраками площадь Согласия. Только слабый шум давно не чищеных фонтанов врывается в их разговор. Иллюзорная вода смывает иллюзорную кровь, льющуюся с гильотины под улюлюканье иллюзорной толпы (1).
- Я должна предостеречь тебя, Эмпуса, - говорит Ванда, высокая смуглая красавица, и призраки древних египтян встают по ее правую руку как немые слуги жены Осириса. - Не наступай Рону на хвост, он бывает очень опасен, когда злится.
Эника вглядывается туда, где в белесом тумане встает к небесам возмутительный гений инженера Эйфеля.
- Не подозревала, что у Рона есть хвост.
Ванда грозит ей пальцем:
- Ты меня поняла, детка. Не ссорься с архонтом-эпонимом.
- Он меня достал. Куда не ткнусь, он повсюду. Его слишком много!
- То же самое он сказал и о тебе. Мы всерьез опасаемся, что скоро для вас двоих этого мира станет мало. Пока он нуждается в твоих исследованиях, он не станет тебя трогать. Но как только убедится, что ты стала ему бесполезна, тогда все будет зависеть только от его доброй воли.
Эника смотрит на свою собеседницу, Ее лицо прекрасно, кожа без единой морщинки. Ей не дашь больше тридцати. А тем не менее Семела ровесница столетия. Высшие архонты - люди без возраста, но древнейшие Источники умеют отблагодарить своих носителей особо.
- К чему весь этот разговор?
- Можешь не верить, но ты мне куда симпатичнее, чем этот старый пройдоха, - говорит Ванда, - в этой игре я бы предпочла поставить на свежую кровь.
- Тебе тоже нужен ключ, так?
- Всем нужен ключ, - философски замечает Ванда. - Янг Тор тоже склонен считать, что пророчества Юджина указывают именно на тебя. Поэтому я пришла заключить союз. Наши ИЛС уполномочили меня сделать тебе предложение.
- Союз - это хорошо, - Эника улыбается. - Только у меня встречная просьба.
- А если Венера или Гелиос не смогут помочь?
- Да вопрос-то, в сущности, легкий. Даже ты справишься. Почему Рон выбрал именно «Аиуи»?
Ванда облегченно вздыхает:
- Ну, это секрет полишинеля, детка. Рон мстил Де Вейт. Причины их вражды не знаю, не интересовалась, это все длится так давно. Но я могу уточнить, если это тебя волнует. Скорей всего это из-за естественной конкуренции ИЛС. Однако могут быть и нюансы.
- Де Вейт и «Аиуи» - какая связь? - удивляется Эника.
- Ну как же, разве ты не знаешь? Малышка Кетлин была ее проектом. Кажется, она еще и твоя племянница? Ее ИЛС, Сирин, был создан не без участия Элеоноры. Я не вникала, зачем ей это понадобилось, но она явно скрывала данный факт от магистра Урана. А после ее смерти он все-таки выведал эту тайну и принял Сирин под свое крылышко.
- Де Вейт ничего мне не говорила.
- Может, боялась, что ты будешь ревновать? Так что насчет союза, Эмпуса? Ты дашь слово, что подумаешь?