- Почему вы думаете, что я должна сильно отличаться от нее? - спросила Стелла, не мигая, глядя ему в глаза. - Я точно так же иду туда, где могу принести пользу.
- Я говорил Энике, что она подает плохие примеры.
- А вы считаете, есть идеальные люди, на которых надо равняться? - Стелла чуть улыбнулась одними уголками губ. Перевалов поразился про себя, каким неестественно серьезным осталось при этом ее лицо.
- Эта кошка жила в общежитии, ее кормили, гладили, а когда дом загорелся, о ней никто не вспомнил. И сейчас то же самое: кто-то разве пришел ей на помощь? Люди злы и эгоистичны, Вячеслав Павлович. Никто не идеален.
- Я так не считаю, - ответил Вячеслав.
- А я считаю, - возразила Стелла, выпрямляясь во весь рост, - все думают только о себе, сосредоточены исключительно на собственных целях. Даже вы, Вячеслав Павлович. То, что вы делаете для нашего поселка - разве не ради того, чтобы не выглядеть бледно в чужих глазах?
- Мило, - пробормотал он уязвлено, - я сбился с ног, чтобы наладить запущенное хозяйство, и что я слышу в благодарность? Одни упреки.
- Вот именно, - сказала Стелла, возвращаясь к созерцанию спящих котят, - вы жаждете одобрения и аплодисментов. Мнение окружающих для вас на первом месте.
- Ты несправедлива, - Вячеслав оглянулся. Дети молчаливыми зрителями толпились вокруг в ожидании развязки. Как когда-то при первом контакте с Эникой, Вячеслав почувствовал себя бездарным артистом, играющим в театре абсурда. Только вместо злости в груди ширились растерянность и неподдельная грусть.
- Значит так, - сказал он, обращаясь к аудитории, - забирайте этот кошкин дом и несите в Растопырку. На первом этаже под лестницей есть отличное местечко. Что касается этих развалин, здесь нечего делать ни котятам, ни тем более вам. Поэтому, чтобы я вас на пепелище больше не видел, ясно? Кто попадется, уши надеру, не взирая на конвенцию о правах ребенка. Есть еще вопросы?
Вопросов не было. Несколько ребят с готовностью подскочили к коробке. Стелла поднялась, уступая им место. Вячеслав вновь встретился с ней глазами.
- Интересно, почему вы все не в школе? - спросил он у нее. - Сегодня рабочий день.
- Во-первых, в поселке многие на удаленном обучении, - ответила Стелла. - Правила таковы, что вовсе не обязательно ежедневно просиживать за партой. А во-вторых, сейчас летние каникулы. Вы забыли?
- Забыл, - сказал Вячеслав, - но есть и еще кое-что. Не скажу за всех присутствующих, однако у тебя, Стелла, имеются и другие обязательства. Тебе необходимо развивать свои наследственные способности, а это невозможно делать дистанционно. Конечно, это не совсем мое дело, но разве вы не боитесь, что сюда, в Земной, однажды нагрянут представители «Суда Семи» и доставят вам большие неприятности?
- Нет, - Стелла раскрыла ладонь, и с нее, подобно волшебному цветку, вырвались оранжево-синие языки пламени, - мы не боимся. Я не представляю интереса для Ареопага.
- Так не бывает, - удивился Вячеслав, не в силах оторвать взгляда от танцующего огненного цветка. - Твой потенциал удивителен, это очевидно даже мне. И мне непонятно, отчего вы пытаетесь увильнуть от выполнения долга. Человечество нуждается в мастерах, но глупо растрачивать силу на световые эффекты. Есть тысяча других дел, достойных воплощения.
Девушка сжала кулак, погасив пламя, и сунула руку поглубже в карман выцветших шорт.
- И, тем не менее, Вячеслав Павлович, я никому не нужна. Что касается моего долга по отношению к человечеству, то он давно исполнен. Все, что мне осталось с тех славных пор, это просто шутка природы, которую нельзя принимать всерьез.
- Так не бывает, - повторил Вячеслав.
- Бывает, - сказала Стелла жестко, - вам просто повезло, что прежде вы об этом не слышали.
***
Когда Перевалов наконец добрался до своего рабочего кабинете, все мысли его были заняты одним: узнать как можно больше о законах, которыми регулируют свою деятельность фелицитологи. До сих пор он сталкивался с облеченными силой редко. В небольшом городке, где он родился, фелицитологов было мало, категории их были незначительны, и занимались они сугубо прикладными профессиями. В столице мастеров было, конечно, куда больше: адвокаты, врачи, дизайнеры, журналисты, механики, артисты. Но опять же, категории их редко превышали средний уровень в 6-7 баллов. И уж, конечно, никто из них не занимался эпатажем. Первое, что усваивал любой фелицитолог с рождения, это правила самоограничения. Талант предполагал обязанности, а хвастовство и гордыня считались самыми тяжкими проступками. Сам Вячеслав, к сожалению, способностями наделен не был абсолютно, потому мог наблюдать за счастливчиками только со стороны. Вся внутренняя кухня, все их мотивы оставались ему недоступны.