К счастью, хобби оказалось недолговечным. Ей хватило ума остановиться. Трудно принять, что все вещи в мире одинаково равны. Можно выбирать то, что мимолетно тронуло сердце, а можно не выбирать ничего...
Вячеславу повезло. Он так и остался для архонта Урана тенью. А вот двум другим людям из медальона - Селему Скулашову и Роману Скучаеву - не повезло....
Эника закрыла глаза, прислушиваясь к печальной музыке убаюканных антипатином мыслей. Яд уже циркулировал в ее крови. Она ощущала, как солнечная безжалостная желтизна начинает выжигать в ней силу. Пока это длится, она может расслабиться и позволить себе думать о чем угодно, без боязни быть пойманной.
Когда-то давно, из-за ее неосмотрительности и доверчивости, талантливый телепат Рон Донал перехватил ее интерес к Селему, и это едва не окончилось катастрофой. Потом настал черед Романа. Свою цель архонт-эпоним ставил куда выше простых человеческих жизней.
Но Вячеслава она ему не отдала! Пусть маленькая, но победа.
Келнер взяла со стола знакомый пузырек и, не удержавшись, взболтала его, задумчиво созерцая, как жидкость пузырится внутри. Ее предупреждали, что зелье, помимо прочего, ослабляет самоконтроль и способно выпустить наружу самых мрачных демонов подсознания. Ей следует быть осторожной. Дурные воспоминания могут увести ее слишком далеко. Утром она не сдержалась, поддавшись на провокацию архонта Урана. Страшно представить, что будет, если она ослабит внимание под действием препарата.
Эмоции - это слабость, твердили ей всю жизнь. Эмоции, выпущенные из-под контроля - зло в чистом виде. Фелицитолог должен всегда помнить о долге и заботиться о тех, кто слабее. И хотя, исполняя наказ Элеоноры, она ныне следовала запрещенным путем синтеза, находя удовольствие в нарушении запретов, сейчас ей стоит быть осторожной. Ей придется забыть о желаниях и сердечной тоске, отринуть надежду и веру в то, что кто-то ей поможет. Она - одна. И всегда будет одной. Не стоит привыкать к людям, как бы этого ей не хотелось.
Сунув пузырек в карман, Эника огляделась вокруг в последний раз и покинула офис. Больше она сюда не вернется. Когда ставишь на карту все, не приходится выбирать.
***
Эника Келнер опустила карт возле калитки, громко хлопнула дверцей и вошла во двор. На крыльце ее уже ждали.
- Привет, - девчонка лет тринадцати с похожими огненно-рыжими волосами поднялась ей навстречу со ступенек.
- Привет, Стелла, - откликнулась Эника, - что за новость ты жаждешь мне поведать?
Девочка вздохнула.
- Приходил новый начальник Селема. Поставил противопожарное реле. Самолично. Спрашивал про тебя.
Эника усмехнулась:
- Это он вогнал тебя в состояние прострации?
Стелла пожала плечами и посторонилась, пропуская Энику в дом.
- В действительности он был очень мил, - сообщила она задумчиво, - симпатичный правдолюб с зелеными глазами. Ты произвела на него впечатление этим утром. Он жаловался моей маме.
- Надеюсь, осуждение и испуг вы обе изобразили правдоподобно?
- Уж не сомневайся! - послышался голос из гостиной, и Флора Келнер, высокая пухлая женщина, розовощекая и голубоглазая, появилась в дверном проеме. - Только вот лично мне ничего изображать не пришлось. Сначала сильнейшая гроза, потом твой выпендреж на пожаре, а в заключение блондин, сообщающий, что моя дочь - точная копия Эники Келнер. И я честно не знаю, какой из этих пунктов шокировал меня больше!
- Мама, - вмешалась Стелла, - Вячеслав Павлович имел в виду лишь наше внешнее сходство.
- Как же! В тебя словно бес вселился. Разве что стульями не жонглировала в его присутствии.
- Перевалов ничего никому не скажет, - уверенно произнесла Эника и, швырнув на стол ключ от гравикарта, пошла в ванную, чтобы умыться.
Флора со вздохом проследила за ней взглядом, потом посмотрела на дочь:
- Зови отца ужинать. Еда стынет.
Ужин проходил в какой-то тягостной тишине. Все сидели, уставившись в тарелки, думая каждый о своем. Наконец Уильям Келнер, восседавший во главе стола, словно истинный глава дома, решился начать разговор.
- Ну что, сестренка, ты уже оценила нашего нового администратора?
- Это как сказать. На интересующие меня темы мы пока не говорили, а на те, что говорили... - Эника сделала неопределенный жест.